Бывший. Сжигая дотла - стр. 10

Вжимаюсь, стискиваю в голодной потребности присвоить, наказать.

Дурею от близости, от ее запаха. Забрало падает. Это двести двадцать. Я падаю, падаю, падаю… Бесконечно. Свободное падение. Гребаный мотор отказывает, коротит. Искры с шипением разлетаются от меня и тухнут на бессердечной стерве.

А что это у нас? Не такая уж ты ледяная?

Под маской наносного спокойствия я вижу, что ее пробирает. Неужто девонька все еще по мне течет? И прямо сейчас?

Я сто пудов прав. Вон, как дрожит, замирает. Влажные губы приоткрываются.

Но я должен убедиться, я обязан проверить, иначе наступит конец света!

Платье – это хорошо, всегда любил тряпки, которые легко задрать.

Меркнет, все меркнет. Свет вспышками. Крышеснос, и я под прессом.

Манящий запах собственной самки, у которой все заточено под меня. И раньше я, идиот, думал, что только под меня.

Член ловит разряды, аж больно. Грудак ходуном ходит. Меня на части рвет: присвоить или прогнать.

Прогонять пробовал, не понравилось. Еле выжил. Значит, возьму себе. Мне нужен техосмотр всех поломок, которые она сотворила. Будет под боком, пообслуживает: я учил ее, как сделать мне хорошо. А потом пусть катится. Это же должно когда-то кончиться, должно же отпустить.

Да, второй вариант подходит. Забрать, заклеймить смачным засосом. Поставить на коленки и драть во все щели, пока она их не сотрет, пока не начнет в голос орать от моего поршня, я знаю, как она кончает.

Хер с ним, даже не драть, а навалиться, замять, придавить всем телом, чувствовать, как она сопротивляется, чтобы знать, вот она, здесь.

Точно. Себе оставлю, будет зализывать, искупать вину, пока я не успокоюсь.

И валит потом на все четыре стороны.

Инга мое предложение ожидаемо встречает без энтузиазма. Ничего, змея ненаглядная, твое удовольствие для меня больше значения не имеет. С удовлетворением успеваю заметить нечто, мелькнувшее в бесстыжих серых глазах, похожее на муку.

Переживешь, я в аду и гостеприимно готовлю соседний котел.

Гадина бледнеет, втягивает носом воздух и впечатывает пятку мне в ногу.

Без каблука – херня. То, что меня режет на тонкие полоски, делает намного больнее.

Наивная. Таким меня не проймешь, и уж тем более не теперь, когда у меня анестезия из смеси бухла и ее пульса под пальцами.

Но боль – это хорошо. Она немного приводит меня в чувство.

Ее не хватает, чтобы остыть, но вполне достаточно, чтобы принять решение.

– Беги, Инга, даю фору, – озвучиваю свой приговор. – Лучше сваливай в свой Мухосранск, потому что в этом городе я тебе жизни не дам.

6. Глава 6

Инга

– В этом городе я тебе жизни не дам, – его дыхание оседает на губах, заставляя их покалывать.