Бывший. Сжигая дотла - стр. 56

Осматриваюсь, куда меня занесли ноги – женский туалет на первом этаже. Прислоняюсь пылающим лбом к зеркалу и бессмысленно разглядываю здоровенную трещину через всю его поверхность.

Я – как это зеркало. Есть трещины, которые, как ни склеивай, все равно уродуют внешний вид. Можно сколько угодно говорить, что дефектная вещь – вещь с историей, только сути это не меняет. Как правило, она уже не пригодна к использованию.

Мысли ворочаются с трудом.

Благословенное отупение не позволяет мне прочувствовать, как проворачивается нож в моем сердце. Эмоции гасятся тотальным опустошением.

Жанна. Я даже не могу обвинить ее в предательстве.

Она хорошая, но я знаю, каким Горелов может быть. Как он умеет кружить голову. Рядом с ним земля превращается в облака. Или в лаву. Демон – наркотик. Чувственный, порочный, эмоциональный, бьющий по всем инстинктам и затаенным желаниям. Безбашенный, делающий только то, что считает нужным, неконтролируемая стихия.

Разрушающая все, если ты не в центре этого смерча.

А пока ты внутри, ты не можешь даже дышать без него.

Раньше я думала, что только он живой. А теперь я понимаю, что он мертвый. Внутри. И все его поступки – попытки симулировать жизнь.

На автомате включаю воду и плещу в лицо, поражаясь собственному хладнокровию. Да, внешне меня еще потряхивает, но внутри – выжженная пустыня.

Или это просто неверие? Невозможность осознать?

Как в галлюциногенном сне, накладываются воспоминания вчерашних поцелуев с Демоном на картины из кафетерия. Словно кадры диафильма сменяются зарисовки меня, держащейся за щеку, когда Жанна, увидев таблетки, влепила мне пощечину, образы нашего с Гореловым первого раза и, как сквозь зум объектива, пальцы подруги, цепляющиеся за ладонь Демона.

Наверное, так все и должно быть.

Наверное, хорошо, что я узнала: не куплюсь больше на взгляды, руки, голос…

Наверное.

Хочется просто исчезнуть, чтобы никто не нашел, не трогал…

Звонок мобильного напоминает, что в этом мире не так легко остаться позабытой.

Жанка.

Очень не хочется брать трубку. Все существо восстает против. Но какой-то внутренний мазохист заставляет ответить.

– Инга, а ты где? – взволнованный голос подруги, пытающийся перекричать гомон толпы студентов, ввинчивается в мозг.

– Еду в бюро, – вяло ворочая языком, вру я. – А что?

– Нет, значит, показалось. Слушай, мне надо с тобой поговорить серьезно.

У меня все холодеет внутри. Кровь накачивает сердце толчками. В животе ворочается колючий ком.

Я не хочу слышать то, что она мне расскажет. Я уже все знаю.

– Я пока не могу… Напиши мне сообщением… – голова начинает кружиться.