Бывший. Сжигая дотла - стр. 41
Однако, Арс находит ключик.
Вручив мне огроменный моток сладкой ваты, он тащит меня на аттракционы.
Я упираюсь до последнего перед американскими горками, потому что дико боюсь. Горки совсем карликовые, но ничего поделать с собой не могу, Арс ржет и предлагает детский вариант – карусельки с пони. Неожиданно для себя, вспомнив все мелодрамы, я соглашаюсь.
И нисколько не жалею. Незамысловатое развлечение под музыку, напоминающую мелодию из моей шкатулки, такое светлое и трогательное, что я расслабляюсь.
Боль затаивается на дне души. Не уходит, но затихает.
До равновесия еще далеко, но измученное сердце требует передышки.
Я даже позволяю себе немного вина в кафе.
Арс старается меня развлечь, и у него почти получается.
Я пытаюсь задавить воспоминания о других свиданиях. Я запрятала их очень глубоко, но они яркие, как факел. А сегодняшний вечер – уютное пламя свечи.
Так ведь и должно быть. Так правильно. Огонь должен разгораться постепенно.
Так почему у меня ощущение, что я мерзну без… Него.
Пока Арс травит анекдоты еще ничего, но стоит ему отлучиться, как мрачные мысли затягивают меня снова.
Погружаясь в ядовитую трясину, не сразу соображаю, от чего меня будто ошпаривает.
– Пора домой, – как сквозь вату слышу ненавистный и любимый голос.
Целое мгновение смотрю на смуглые длинные пальцы, обвившие мое запястье.
В месте соприкосновения покалывает, знакомая горячая волна, как цунами поднимается и накрывает меня, сметая с трудом восстановленный контроль, и я задыхаюсь.
Вскидываю взгляд на Демона.
Конечно, Демона.
На кого я еще могу реагировать как на ударную волну, будто воздух вышибло из груди, будто сердце замерло, будто кровь закипает.
Мой паргелий, ложное солнце.
Горелов сейчас не в себе, это видно сразу. Он почти слетел с катушек. Дикий взгляд шальных глаз, сжатые губы с капризным изгибом, ноздри побелели, желваки играют, венка на шее бьется… Дикий, воистину дикий. Чудовищно красивый. Невыносимый. Невозможный. Ненавистный.
Я что-то хриплю от растерянности, утопая в этих эмоциях, и понимаю, что захлебываюсь.
В секунду проносится перед глазами видение: блестящие сумасшедшие глаза, горячее дыхание, напряженные плечи и его мольбы простить за то, что будет больно.
Это слишком. Это как в кипящий котел.
И за то, что он это растоптал, мне хочется его ударить. Может, вино дает в голову, но я размахиваюсь, мечтая оставить красный отпечаток лице Горелова. Сделать что-то, чтобы это воспоминание ушло. Стереть его.
Но единственное чего я добиваюсь, это – повиснуть вниз головой на широком и твердом плече.