Бывшие. Ты не наш. Мы не твои - стр. 6

— Как?

Все еще ничего не понимаю, но держу голову высоко.

— Вы ее приватизировали?

Вопрос молотком бьет по больным мозгам, они отзываются натужным скрипом. Никогда меня этот вопрос не интересовал. Казалось, квартира – часть меня, всю жизнь в ней провел. Родители получили это жилье от завода, на котором работал отец. После их смерти двушка отошла ко мне.

Все.

Я и появлялся в ней от случая к случаю, использовал как базу отдыха между командировками.

— Н-наверное. Не помню. Не знаю.

— Какая безответственность! — фыркает женщина, и сразу ее лицо становится милым и беззащитным.

А еще в голове проносятся воспоминания. Где-то, когда-то я уже видел такую гримасу. Напрягаюсь, но мозги отказываются повиноваться, нахожу слова только для того, чтобы огрызнуться:

— Много вы понимаете!

— Покажите документы, — женщина протягивает руку.

— Какие?

— Свидетельство на квартиру или что-то, доказывающее ваше право на нее.

Я стою, как истукан, загнанный в угол, и злюсь. На себя, на девицу, на ее дочку, на весь белый свет.

— Документы лежали в коробке из-под печенья в шкафу. Вот здесь…

Поворачиваюсь и опять леденею: в комнате нет шкафа.

— И как? Где они? — женщина все еще стоит с протянутой рукой и ехидно улыбается.

— Куда пропали мои вещи? — глухо спрашиваю ее.

Такой подставы я точно не ожидал.

— Грузчики все вывезли.

— И документы?

— Конечно. Раз хозяин умер, они уже никому не нужны.

Вот это я попал! Меня, боевого командира, защищающего свою страну, свалила одним словом какая-то смазливая баба, еще и потопталась сверху ногами.

— И как мне быть? — растерянно спрашиваю ее.

— Не знаю. Пока, думаю, вам придется покинуть мой дом.

— Но мне некуда пойти! — оглядываюсь на темное окно. — Да и вечер на дворе.

— Есть гостиницы, хостелы. Откройте интернет, выскочит не менее сотни предложений.

Красавица разворачивается, задевает плечом косяк, вскрикивает.

— Мамочка, тебе больно? — девочка бросается к ней.

Ее мордашка сморщивается, словно она вот-вот заплачет.

— Все в порядке, Ариша, — мать протягивает руку, и малышка сует под ладонь щеку. — Не волнуйся.

Я наблюдаю за этой картиной, ничего не понимаю. Красавица, расточая терпкий аромат духов, запах которых вызывает щекотание в носу, выходит из комнаты. Тогда возвращаюсь в детскую, плюхаюсь на кровать, она отзывается жалобным скрипом.

Я смотрю на себя с недоумением. Как придурок сижу на детской кроватке и любуюсь на свои колени, обтянутые трениками, у самого носа. Странная ситуация, странная парочка в моей квартире.

— Дяденька, встаньте с моей кроватки, — просит девочка.

— Да, прости.