Бывшие. Это (не) твой сын - стр. 25

— Вот и бегство, то есть переезд в Канаду сам собой добровольно отменяется, — комментирует Орлов.

Вот не мог помолчать?

Когда он молчит, я даже почти готова его терпеть рядом с нами.

— Одно другому не мешает, — говорю как бы между прочим.

Ответом мне служит мрачная ухмылка.

Благо, к нам возвращается ветеринар.

— Ну что? — снова не терпится узнать о своем новом друге сынишке.

— Все хорошо, — уверяет его Артем Дмитриевич, судя по бейджику. — Ничего серьезного. Раны я все обработал. Держать у нас не вижу смысла. Его отмыть, да откормить и будет здоровый пес.

Макс радостно улыбается и кивает.

— Мы его заберем. Мама разрешила! — заявляет гордо.

Внимание фельдшера сосредотачивается на мне, и я вижу в зеленых глазах мужской интерес, когда его взгляд проходится по мне с головы до ног, отчего я заметно краснею и поправляю шерстяную ткань юбки зачем-то. А он, заметив это, еще и улыбается.

— Да, мы заберем, — согласно киваю я. — Вы только прививки сделайте ему, какие надо.

— На сегодняшний день с него хватит. Позвоните мне завтра, после обеда, назначим вам новый прием, — все еще улыбается, запуская ладонь в карман, вытаскивая визитку, протягивая ее мне.

Личную визитку.

Невольно кошусь на Игната, но тот смотрит на все это с равнодушным видом.

— Хорошо, спасибо, — не сразу, но забираю предложенное, пряча ее в карман куртки.

— Забирай своего пса и помоги матери его в машину усадить. Я пока расплачусь, — предлагает Орлов ребенку.

— Я сама расплачусь, а потом заберу пса, — не соглашаюсь с ним, глядя исключительно на Артема Дмитриевича.

Тот кивает и приглашает меня к стойке с терминалом. Правда, мне удается сделать всего полшага в указанном направлении. Мое запястье перехвачено. А я сама — одним рывком притянута в сторону. Вплотную к Игнату. Фактически впечатана в него. Вместе со словами мне на ухо:

— Я. Сказал. Иди. В. Гребанную. Машину.

Голос — тихий и низкий. Вибрирующий. Бьющий по моим нервам, скручивая и вместе с тем вытягивая их в напряженные струны, которые не рвутся только чудом от посланной по ним скрытой угрозы. И мне бы испугаться, послушать его, сделать, как он говорит, но на деле я замираю и впитываю в себя эту эмоциональную мелодию, несущую с собой самое настоящее бедствие. Смотрю в потемневший взор, а мыслями снова переношусь в вип-комнату с тремя ублюдками, откуда он меня вытащил. В тот миг в его глазах тоже царила непроглядная ночь, напугавшая почти до истерики, прежде чем я поняла, что он пришел помочь, а не "добить".

— Пошла, — добавляет Игнат.

Но не отпускает. Сперва запускает руку в карман моей куртки и забирает визитку, которую комкает в кулаке. После этого только отталкивает от себя.