Бывшие. Это (не) твой сын - стр. 23
— Но они же делали больно, — произносит ребенок в оправдание, не понимая, почему его ругают за вроде как хороший поступок.
— Да. Больно, — отвечает девушка срывающимся от волнения голосом и слезами на глазах. — Но это не повод, чтобы бросаться в толпу озлобленных животных, Максим! А если бы они тебя ранили? То больно было бы уже тебе! А еще мне! За тебя! Нельзя же так! — снова крепко прижимает к себе.
Я остаюсь в стороне ровно до этих слов. Слишком уж ярко накатывает глухое раздражение.
— Не учи его быть трусом и бояться за свою шкуру, только потому, что так мамочка велела и ей страшно жить, — морщусь брезгливо, опускаюсь перед Максом на корточки. — Но! — переключаюсь на него. — В чем-то она права. Ты подумал о том, как справишься с ситуацией, прежде чем пустился геройствовать? У тебя хватило бы сил? Если не знаешь наверняка, сперва научись, уже потом что-то делай.
— А я учусь, — пристыженно говорит Максим. — Я уже много месяцев занимаюсь каратэ, — поясняет гордо.
— Вас на каратэ учат падать ничком и притворяться трупом? — хмыкаю скептически.
— Нет, — обратно сникает мальчишка. — Но собачке же нужно было помочь, — приводит свой старый аргумент. — Я помог. Я не трус.
— Никто и не говорит, что ты трус. Но смелый падающий ничком труп — все равно труп. А это уже проявление не героизма, а глупости. Согласен? — выпрямляюсь.
— Ладно, — кивает и хитро улыбается. — В следующий раз тебя позову, — отворачивается от нас с его матерью и к пострадавшей собаке обратно направляется.
М-да уж…
Вот и в ответном взоре девушки явно та же реакция.
— Спасибо, — все же благодарит она меня едва слышно, поднимаясь обратно на ноги. — И за помощь, и за объяснения.
Кажется, хочет добавить еще что-то, но в итоге под предлогом помощи сыну сбегает из моего общества. Пострадавшая псина все еще лежит, не поднимается, зато все ладони мальчишке, кажется, вылизать успевает за это время. Можно подумать, только недобитого кобеля мне в моей жизни и “не хватает” ко всему прочему…
4. Глава 4
Глава 4
Тая
Что происходит? Что я делаю? Куда себя загоняю? Зачем? Почему до сих пор не сообщила отцу о том, с кем уехала и куда? Почему не бегу от Игната, зная, что он обо всем догадался? Это уже неоспоримый факт. Как и тот, что не отпустит теперь. Не Макса. А сына уже не брошу я сама. И как быть? Договариваться? Вряд ли такое прокатит с Орловым. Слишком бескомпромиссный он человек. Достаточно вспомнить все, что произошло за сегодняшний день, чтобы это понять. Но делать-то что-то надо ведь! Только что?
Этими вопросами я задаюсь последние полчаса, как согласилась сесть в машину Игната. Даже сейчас, глядя на трясущиеся ладони, которыми я ощупываю предельно аккуратно тело пострадавшей собаки, не могу дать себе четкого ответа на них. Зато отчетливо понимаю, что снова проникаюсь симпатией к нему. Наблюдаю за его массивной фигурой краем глаза, пока тот пребывает в каких-то своих мыслях. Возвышается над нами, как незыблемая скала. Такой красивый. Сильный. Уверенный в себе. Непоколебимый. Бесстрашный. И совсем не похож на того, кому приписывают десятки убийств и прочих зверств.