Бывшие. Цена ошибки - стр. 20

Дамир стоит напротив кровати и рассматривает Диану. Его взгляд касается шелковистых черных волос дочери, таких же, как у него, длинных ресниц и овала лица.

Боюсь пошевелиться, сделать вдох. Одна часть меня сейчас желает, чтобы он признал ребенка. Возможно, накричал на меня за то, что отняла у него четыре года ее жизни.

Другая часть меня желает навсегда избавиться от этой семейки, которая полностью сломала меня. В которой девочкам нет места.

Выхожу из оцепенения, когда бывший муж переводит свой темный взгляд на меня.

— Рад, что уже встала, — едва различимо шепчет.

Показывает на дверь, и мы выходим в коридор. Несколько раз перепроверяю дверь, которая захлопнулась с первого раза. Только по неизвестной причине дергаю за ручку, чтобы перепроверить.

— Завтрак не предлагаю. Нужно будет сдать анализ крови, — холодно чеканит Дамир. Его взгляд и тон сейчас совсем иные, чем минуту назад, когда он смотрел на дочь.

— Дамир, сначала мне нужно заехать за одеждой для дочери и переодеть ее во все чистое.

— После больницы…

— Нет, так не пойдет! — обрываю резко мужчину. — Я не собираюсь оставлять дочь в грязных трусах. Как ты не поймёшь? Она еще маленькая. Чем такая кроха провинилась перед тобой? За что ты хочешь наказать ее? Сам мечтаешь о ребенке, а так обращаешься с детьми. Я помню совсем иного Дамира Башарова.

Муж нервно выдыхает, делая несколько шагов назад. Ставит руки в бока, рассматривая с секунду свои новомодные ботинки.

— Того Дамира больше нет. Как и той Леры.

Впервые теряюсь. Что он хочет этим сказать? Повзрослел? Изменился? Наш брак и браком не назовешь. Театральная постановка. Свекор считал меня пылью. Свекровь вообще жила на своей волне, пытаясь время от времени уговорить сына заделать мне ребенка, хотя прекрасно знала, что мы едва терпим друг друга.

— Идём, милая.

— Куда?

— Сперва заедем к тебе. Соберешь все необходимые вещи, а все, что недостает, купим.

— Как же я оставлю ее здесь?

— Я уже распорядился, чтобы за девочкой присмотрели.

— Ее имя Диана, — начинаю шипеть от негодования, потому что слышать, как родной отец относится к собственному ребенку, становится невыносимо.

— Не придирайся к словам!

— Это не слова! Это отношение к человеку!

— Хватит искать подвох там, где его нет. Твоя реакция мне непонятна.

— Непонятна? Серьезно? Ты хочешь сына, но не представляешь, как маленький ребенок испугается, когда проснется и не обнаружит маму в чужом доме.

Мои слова заставили замолчать Дамира. Вот только его гнев выдают желваки, активно ходящие по скулам.

— Мама, — слышится за дверью голос моей принцессы, а затем ручка двери ползет вниз. — Мамочка, — выкрикивая, дергается ко мне.