Буровая - стр. 7
Я задохнулась от внезапно нахлынувшей волны ликования, посмотрела на Полинку. И она улыбнулась мне в ответ своим широким пухлогубым ртом, какой обычно рисуют в мультиках добрым лягушатам.
2019 г.
– Полинка… – прошептала я, невольно потянувшись рукой к монитору, словно хотела удостовериться в реальности того, что вижу.
Пальцы скользнули по скользкой матрице экрана и улыбающаяся с него подруга детства не исчезла, не растворилась в напоённом морской солью воздухе июня.
Но как она изменилась! Куда только делась та вёрткая, невысокая, но крепко сбитая девочка, бесстрашно сбегающая вниз по крутым травяным склонам? С фотографии устало улыбалась очень полная женщина с поплывшим от возраста лицом, с мешками под глазами, с безвкусно обесцвеченными волосами, в какой-то мешковатой одежде, какую обычно носят тучные люди, в наивной надежде на то, что это скроет их лишний вес. Я бы ни за что не узнала в этой женщине Полинку, если бы не девочка рядом – маленькая копия её самой в детстве.
А ещё пейзаж за их спинами – зелень далёких сопок и синева пруда, всколыхнувшие в памяти столько эмоций, что на краткий миг я почувствовала исходящую от воды свежесть, ощутила на лице порыв влажного ветра… и торопливо отвела глаза от фотографии, хватаясь за окружающую реальность, как за спасательный круг. Не пруд – залив Средиземного моря. Не поросшие смешанным лесом сопки – цветы и пальмы. Не бледно-голубое северное небо – синь и блеск Лазурного берега.
Это правда ты, Полинка? Какого же чёрта тебе нужно, Полинка? Зачем ты напомнила о себе и обо всём остальном, что я всю жизнь пытаюсь забыть, Полинка? Хотя какая же ты теперь Полинка? Теперь ты, как всегда и хотела – Полина. Взрослая, толстая и увядающая. Интересно, что ты сейчас не готова отдать за то, чтобы снова стать Полинкой или даже Полькой? Разве что детей…
Я потянулась и взяла с края стола мобильник. Опыт говорил мне, что с неприятными вещами нужно разделываться сразу, а не тянуть, превращая это из короткого мучения в долгое. Руки дрожали, пальцы не попадали по нужным цифрам. Эк меня… Наконец в трубке зазвучали длинные гудки (а я уже успела понадеяться на то, что номер окажется недоступен или вообще не существует). Ответили почти сразу.
– Слушаю.
А вот голос я узнала. Он мало изменился. Конечно стал грубее и ниже, но Полинка в нём звучала. Именно Полинка, а не Полина. И я вдруг очень обрадовалась этому, немало удивив саму себя.
– Привет.
Интересно, а мой голос она узнает?
– Здравствуйте… – неуверенность и, кажется, даже испуг. – А вы… это… это ты, да?