Буровая - стр. 6

Не утруждая себя тем, чтобы дойти несколько метров до лестницы, Полинка бесстрашно ухнула вниз по склону. Я помедлила, покрепче насадила на нос очки, и последовала за ней, правда очень осторожно, боком, приставными шагами. Ну не дано мне Полинкиной прыти и бесстрашия, что тут поделать?

Подруга поджидала меня внизу, не скрывая ехидной улыбки. Чтобы скрыть смущение за свою неуклюжесть, я недовольно буркнула:

– Скажи хоть куда идём? Если далеко, то я не могу. Отпросилась только к тебе ненадолго.

– Не боись, рядом совсем, – голос подруги прозвучал снисходительно, и меня кольнуло чем-то вроде ревности. За время учебного года в большом, но при этом почему-то тесном городе, я успевала отвыкнуть от настоящей свободы, а вот Полинка наслаждалась ею круглый год, что было, конечно, несправедливо.

Мы пересекли двор и зашли в подъезд пятиэтажки, стоящей напротив Полинкиного дома и торцом к моему. В этом подъезде жила наша общая приятельница Машка Саламатова и я подумала, что мы идём к ней, но Полинка привела меня на последний этаж, к чердачной лестнице. На которую и принялась карабкаться, сделав знак следовать за ней.

Да-да, мои молодые читатели, представьте себе, что когда-то чердаки в многоквартирных домах не закрывались и на крышу мог подняться любой желающий, в том числе и дети. Конечно, формально это было запрещено, жители таких подъездов верхолазов гоняли, а от родителей могло крепко влететь, но, положа руку на сердце, кого это когда-то останавливало?

Поэтому я, не колеблясь, последовала за подругой и скоро мы обе оказались на крыше, где на всякий случай сразу присели, дабы не быть замеченными снизу. Так, в полуприседе, по-гусиному, и двинулись к краю. К противоположному тому, что был обращён во двор, к нашим окнам. А когда достигли того рубежа, за которым зияли пять этажей высоты, Полинка легла животом на горячий от солнца гудрон и мечтательно сощурилась вдаль.

Даль здесь была красивая, поэтому я даже не разозлилась на Полинку за загадочное молчание, а просто устроилась рядом.

Прямо за домом вниз к пруду обрывалась ещё одна ступень неровной местности, и дальше уже не было многоэтажек, зато до самой воды плавно стекали по пологому склону уютные деревенские улочки. Сам пруд, небольшой, но живописный, с лесистыми берегами и конусообразными сопками на дальнем берегу, отражал глубину неба и плывущие по нему редкие облака. Всё это заливал свет утреннего июньского солнца, совершенно особенного, какое бывает только в начале лета. Ровный приятный ветер нёс запах воды, травяных зарослей, нагретого асфальта, простора, свободы, и всего того, чем пахнет мир, когда тебе всего двенадцать лет, а впереди три бесконечных месяца каникул.