Буровая - стр. 28
Вот только ты об этом уже не узнала.
2019 г.
– Вordel de merde! – выругалась я, чувствуя как лёгкие кроссовки наполняются водой. Неловко засеменила к краю лужи, держа дорожную сумку на отлёте.
– Ты гляди! – раздался со стороны женский голос, – Она даже ругается по-буржуйски!
Я наконец добралась до суши и подняла глаза.
То, что передо мной именно Полинка и Машка, стало понятно сразу. И не потому что больше некому было встречать меня здесь, на этом краю цивилизации. Просто я моментально их узнала. Не знаю как это объяснить. Ничего прежнего и знакомого не осталось в этих двух стоящих рядом взрослых женщинах, но на миг сквозь их фигуры (одна грузная, другая высокая) словно проступили призрачные девичьи силуэты, и моя душа безошибочно потянулась им навстречу.
– Ну привет, француженка ты наша. Как добралась?
Полинка шагнула вперёд и наваждение рассеялось. Теперь в оранжевых лучах заходящего солнца я видела перед собой только очень полную женщину с печатью прожитых лет на поплывшем лице. Дурацкие обесцвеченные кудряшки легкомысленно топорщились во все стороны.
– Привет, блондинка! – хмыкнула я в ответ и кивнула на свои промокшие кроссовки, – Как видишь, не без потерь. Эта лужа у вас под защитой ЮНЕСКО? Всегда на месте.
– Эта лужа – добрая традиция! Как и твоя шевелюра, видимо? Пользоваться расчёской так и не научилась?
На самом деле шевелюра была другая. Природа одарила меня на редкость густыми и вьющимися волосами, но что со стороны многим казалось удачей, для меня обернулось сплошным мучением. С самого раннего возраста мои почти чёрные волосы торчали во все стороны, с ними не могли справиться ни пышные банты, ни ободки, ни заколки, ни появившиеся позже разноцветные резинки и «крабы». В подростковом возрасте я начала пользоваться средствами для укладки и возлагала на них большие надежды, которые, увы, не оправдались. Ни цементирующий всё в районе своего действия советский лак «Прелесть», ни появившиеся в продаже импортные гели, муссы, и пенки – не справлялись с моими волосами. Они от всех этих средств становились только ещё более жёсткими, упрямыми, и злыми. В конце концов я смирилась и начала учиться любить себя такой, какая есть. В то время ещё не существовало такого понятия как бодипозитив, но у меня всё равно не было иного выхода, кроме как принять эту философию. По крайней мере в отношении волос. А гораздо позже, уже проживая в Москве, я наконец сообразила что это же и есть моя уникальная особенность, моя фишка, завершающий штрих личностного портрета! С тех пор я перестала зализывать свою непокорную копну в унылые пучки и тугие косы, перестала мучить её фенами и утюжками, а напротив – дала полную свободу! Рассыпала водопад вьющихся локонов по плечам и спине, дала им волю закрывать моё лицо, развеваться на ветру, скручиваться в тугие спирали – и наслаждалась этим бунтом против давних комплексов. Современные средства ухода и салоны красоты, конечно, тоже шли в ход, сделали мои волосы здоровыми, блестящими, и даже чуть более мягкими, но не укротили их нрава, чего, впрочем, больше и не требовалось.