Бунт на «Баунти» - стр. 6

Такое случалось не часто – чтобы кто-то брал сторону юного злодея навроде меня, – и я решил признательно покивать произнесшему эти слова, если, конечно, мне доведется снова увидеть свет дня. Зная, однако ж, какие унижения маячат на моих горизонтах, я удовлетворился возможностью провести несколько спокойных мгновений – со вдавленной в ноздри апельсиновой коркой, прижатым к губам подгнившим огрызком яблока и черт знает какой толстой задницей, которая успела сдружиться с моим правым ухом.

Впрочем, довольно скоро в свалке тел, под которой я был погребен, забрезжил просвет, владельцы этих тел один за другим вставали, придавившая меня тяжесть понемногу уменьшалась, и черт знает какая задница сползла с моей головы. Я полежал еще немного, глядя вверх и пытаясь прикинуть варианты того, что меня ожидает, но тут ко мне опустилась обтянутая синей тканью рука, неучтиво сцапавшая меня за грудки.

– Поднимайся, паренек, – сказал обладатель этой руки и поставил меня на ноги, и я, к стыду моему, малость пошатнулся, а все вокруг загоготали.

– Он пьяный! – закричал кто-то. Гнусная клевета, я отродясь до ленча и капли в рот не брал.

– Юный воришка, так? – спросил, игнорируя вруна, ярыжка.

– Юный воришка тут был, – ответил я, пытаясь отряхнуть одежду и гадая, как далеко мне удастся уйти, если он на миг разожмет кулак и я смогу удариться в бегство. – Пытался смыться с карманными часами джентльмена, да, и не схвати я его и не позови полицию, он так и сделал бы. Я – герой, вот я кто, а эта здоровенная орава сдуру набросилась на меня и едва не пришибла. А настоящий вор, – прибавил я и пальцем указал направление, и все повернулись в ту сторону, а потом снова уставились на меня, – вон туда побежал.

Я обвел людей взглядом, стараясь понять, как они это восприняли, хорошо сознавая, впрочем, что они не настолько тупы, чтобы пойматься на мое вранье. Но мне нужно было побыстрее придумать что-то, а ничего другого так сразу в голову не пришло.

– Он был ирландец, – прибавил я. (Ирландцев в Портсмуте терпеть не могли за их низкие привычки, отвратительные манеры и обыкновение размножаться с помощью родных сестер, поэтому их было легко обвинить в чем угодно, выходившем за рамки добропорядочности и правопорядка.) – Бурчал что-то на непонятном языке, да, рыжий такой, с большими полоумными глазами.

– Ну, коли так, – сказал нависший надо мной ярыжка и привстал на цыпочки, высоко, я даже подумал, что он, может быть, улетит, – тогда что же это такое?

И залез в мой карман, и вытащил часы французского джентльмена, и я уставился на них, изумленно выпучив глаза.