Бульвар рядом с улицей Гоголя - стр. 25
Через пару дней мне позвонил Василий.
– Михаил, у вас остались какие-нибудь кадры с Настей?
– Да, – ответил я, – а что случилось?
– Настя умерла.
Я открыл инстаграм и понял, что фотография Насти стала еще красивее и обрела смысл.
После этого случая красоты для меня стало больше, чем я мог себе вообразить. Она бросалась на меня отовсюду. Из осенней лужи, из-за алюминиевых туч над Москвой, из толпы в метро. Я видел ее повсюду, не мог с ней справиться и как умалишенный постил все в инстаграме. Пока не начал замечать, что красота исчезает. Стоило мне только сфотографировать что-то по-настоящему красивое, на следующий день оно исчезало. Так вырубили все деревья у меня во дворе под предлогом благоустройства, так любимый подъезд с шедевральным граффити на стене, что нарисовал мой друг, закрасили в синий. Так разбился самолет, что я сфотографировал при взлете.
Мой инстаграм становился все популярнее, но вокруг меня оставались руины. Последней каплей был кот соседки. Он просто сидел возле лифта и был сам по себе красотой. Я сфотографировал его, и на следующий день кот околел.
Не сразу все связалось воедино. Не сразу понял, что происходит, пока не решил сфотографировать соседку из дома напротив. Она развешивала белье на балконе в трусах и мужской рубашке. Не знаю, как объяснить. Но в ней в тот момент сконцентрировалось все женское и человеческое одновременно. Это было так красиво, что я не доверился одному кадру и начал снимать видео. Вот она встает на стул, чтобы повесить красную мужскую толстовку на веревку, вот она улыбается и нюхает зачем-то толстовку и в тот же момент делает неловкое движение и валится с балкона. Хруст деревьев и звук, будто упал мешок с картошкой. Я выключил видео.
За окном завопили пожарные машины. В дверь моей квартиры постучали с ноги. «Эвакуация. Пожар», – сказал мужчина в экипировке МЧС и в противогазе. Я щелкнул его на телефон. В тот же момент дверь из соседней квартиры вылетела, словно пробка из бутылки вина и, как солому, подожгла мужчину в экипировке. Кадр получился замечательный. Я выбежал на улицу. Странные люди все-таки жили со мной в одном доме. Этот пожар – самое красивое, что было в их жизни, но выглядят они такими несчастными.
– Нравится? – спросил меня дедок, стоящий рядом.
– Красиво, – ответил я, не в силах оторваться от огня.
– Аркадий Вениаминович, – представился мужчина и протянул мне руку.
Совсем уж какой-то архетипический дед. Длинная, спутанная, совершенно седая борода, пожелтевшая на подбородке от никотина. Черный вязаный свитер с горлом, поверх серый жилет с многочисленными карманами, армейские штаны галифе образца середины прошлого века, хромовые, до блеска начищенные сапоги. Меня поразили его ручищи. Огромные маховики. Не руки, а какое-то недоразумение, которое можно применять как оружие массового поражения.