Булгаковиада - стр. 5

– Сережа, ты знаешь, что у твоего «Мольера» в БДТ была предыстория? – спросил артист Р. артиста Ю., то есть Юрского.

– Во МХАТе – знаю, – сказал он.

– Нет, не во МХАТе, а в БДТ!..

– Ах, да… Но это потом… Тогда, в 73-м, когда начали репетировать, мы, конечно, ничего не знали…

– А кто, по-твоему, мог бы играть Мольера в БДТ в 31-м году?..

– Может быть, Лаврентьев?.. По-моему, он похож…

– Нет, представь себе, в распределении Монахов…

– Монахов?.. Это странно…

– А Бутон – Софронов.

– Софронов?.. Но он же не комик!..

– А вот Людовик – как раз комик, Кровицкий…

– Но, Володя, это какое-то дикое распределение!.. Кровицкий должен был играть Бутона, я его хорошо знал…

– А кого же тогда Софронов?

– Может быть, Лагранжа?.. Хотя лучше Миши Данилова я в этой роли вообще никого не видел…

– Тогда получается, что Людовик достается Монахову? – спросил Р.

– Да, Людовик – Монахову, – уверенно подтвердил Ю.

Мы любим эту игру – раздавать роли, не считаясь со временем, строить воображаемый театр, исходя из того, что смерти нет…

Они помолчали, и Юрский сказал:

– Я же с ними работал, я их застал: и Софронова, и Ларикова… А Казико и Грановская выходили в «Горе от ума»…

– Понимаешь, Сережа, – сказал Р., – был договор, художник начал работать над макетом, есть переписка Булгакова с БДТ, он очень надеялся на постановку, и все рухнуло… Получается, что твой спектакль исправлял историческую несправедливость по отношению к Булгакову… Так же как «Роза и крест» – по отношению к Блоку…

– А знаешь, Володя, я ведь репетировал «Розу и крест» в институте с Макарьевым.

– Правда?.. Это интересно…

– Но я чурался Блока, а Макарьев хотел…

– Сережа, в этом смысле отдаю предпочтение Макарьеву!..

– Володя, я всегда отдам ему предпочтение!..

Спектакль начинался с того, что Юрский в костюме Мольера выходил перед занавесом и, стуча в пол высоким жезлом, требовал тишины…

Напомню себе и читателю: в 1931 году Михаилу Афанасьевичу снова худо и некуда деться, всё запретили, в том числе «Кабалу святош», первые экземпляры которой напечатала Елена Сергеевна. Принесла свой ундервуд в квартиру Булгаковых на Пироговке и напечатала. Тогда их роман был в расцвете.

А теперь они расстались…

«Несчастье случилось 25.II.31 года. А решили пожениться в начале сентября 1932 года», – записал он на последнем листе парижского издания «Белой гвардии». «Несчастье» – временный разрыв…

Стало быть, вся история отношений Булгакова с Большим драматическим театром приходится на время, когда Михаил Афанасьевич с Еленой Сергеевной в разлуке…

Она за него волнуется…

Ему плохо, и он сочиняет новое письмо Сталину.