Булат Окуджава. Вся жизнь – в одной строке - стр. 50
А в газетах всё выглядело совсем по-другому. Местный «Колхозный труд» испещрён заголовками типа: «Дружно подпишемся на новый заём!» или: «Тебе, любимая Родина!» И никому не придёт в голову, что порядочный заёмщик старые долги раздаёт, прежде чем брать новый.
Но о чём говорить, когда такой всеобщий восторг и умиление! Просто праздник:
С чувством глубокого удовлетворения встретили постановление Советского правительства о выпуске нового займа члены сельхозартели им. Ворошилова, Полянского сельсовета…
Дружной подпиской на заём труженики нашего района ещё раз продемонстрируют своё единство, свою любовь великому вождю и учителю товарищу Сталину, ведущему нас к победе коммунизма…
А вот и отклики рядовых граждан:
Пусть американцы знают, что мы Родину любим, как мать, и не позволим никому нарушить мир. Я подписываюсь на заём не ниже 150 проц. месячного оклада…
Для тебя, любимая Родина, ничего не жаль. Я подписываюсь на заём на 160 проц. к месячному окладу…
А родные дети пускай с голоду подыхают! Но и младенцы со стариками не должны в стороне остаться. Тоже пусть раскошеливаются!
Борисову Касьяну Терентьевичу уже за семьдесят лет. Он инвалид труда. Когда Вера Шемаракова (уполномоченный по займу) проходила мимо его дома, старик спросил:
– На заём подписываешь?
– Да, – ответила она.
– А что же ты обходишь меня?
– Да ты старый, дедушка.
– Вот выдумала. Я нигде не читал, чтобы старики Родине не помогали. Записывай. Мне государство помогает жить – платит пенсию. Я знаю о стройках, которые ведёт страна. И желаю свой вклад внести в общее дело. Даю взаймы 300 рублей. 100 рублей плачу сейчас наличными, а за остальными на днях зайдёшь[30].
И так всё это трогательно, такая гордость берёт за наш великий советский народ, что непонятно, почему у меня слёзы на глазах, и вопроса не возникает, почему это пенсия представлена как государственная помощь, а не возврат долга, как это есть на самом деле.
Учебный год подходил к концу, и конфликт между Булатом и директором школы, начавшийся с первого диктанта и то разгорающийся, то затухающий, всё это время ждал своего разрешения. Бедный Михаил Тихонович, безобидный в общем, но очень самолюбивый человек, старался, как мог, чтобы не было скандала.
Но не таков был Булат. Его не устраивала школа, его не устраивало преподавание в школе, ему не нравились преподаватели. Вообще деревня ему не нравилась, да и как она могла понравиться человеку, выросшему в городе!
Наконец Солохин понял, что в стенах школы скрыть конфликт не удастся, и начал «сигнализировать» в районо. Он уже давно собирал компромат на приезжего литератора и теперь был во всеоружии, чтобы дать последний и решительный бой. Для «разбора полётов» приехала комиссия районо из Перемышля во главе с самим заведующим Типикиным (в повести – Петунин). Был собран педсовет школы.