Букринский плацдарм, или Вычеркнутые из списка живых - стр. 7
– Пётр, хочу курить. Есть что-нибудь у тебя?
– Только махорка.
– Давай!
Санитар подошёл к Георгию, при этом стало видно, что он заметно прихрамывал, скрутил младшему сержанту из обрывка газеты папироску, насыпал туда горсть махорки и, протянув самокрутку, дал коробок спичек. Только с третьего раза младший сержант смог прикурить и тут же надсадно закашлялся.
– Э-э, боец, да ты я погляжу не опытный курильщик! – усмехнулся санитар. – Глубоко не затягивайся. Давно куришь?
– Только на фронте по-настоящему начал.
– И сколько ты на передовой?
– Меньше года.
– Да-а-а, немного…
– А дома меня за курево ругали. Изредка с пацанами курили, но, чтобы не попадаться на глаза учителям или родителям, это делали где-нибудь в укромном месте.
– В каком-нибудь сортире поди прятались? По-онятно, – усмехнулся санитар. – И у меня такие же пострелы. Ванюшкой и Макаркой кличут. Шустрые такие. Приходили домой и, чувствую, что от них табаком вовсю разит, беру их за шкирку, ругаю, а они отнекиваются. Но как им по пятнадцать и шестнадцать стукнуло, перестал их за курево гонять. По нашим меркам они уже мужиками стали, вместе со мной начали ходить на охоту, и неделями пропадали в тайге.
– Так ты из Сибири, дядя Пётр? – спросил санитара Георгий.
– От туда, от туда. Из-под Красноярска я. Наша деревня находится на берегу Енисея. Слышал про такую реку?
– Ну, конечно.
– Недалече от нас есть приметное место. Оно называется Столбы. О-о, там очень красиво и необычно. Так необычно, что аж дух захватывает. Там скалы даже не опишешь какие. Наверное, нигде больше нет такой красотищи! А вокруг – тайга непроходимая! От края и до края не видать конца… И заблудиться в ней запросто можно, если не знать её! Ну а сейчас мои мальцы тоже уже воюют. Оба снайперами стали. Почему ими? Да мы ведь отменные стрелки. Мы белке в глаз со ста шагов запросто можем попасть. Один мой сын на Воронежском фронте, где-то совсем рядом воюет, а младший… он в Ленинграде, с ним давно уже не списывался, но чует сердце, что живой он. Я тоже поначалу был снайпером, с самого начала войны, с конца июля на передовой. От Гродно отступал. Это город такой в Западной Белоруссии. Наполовину польский. К нам он перешёл перед войной. Наверное и про него знаешь?
– Да, да.
– Два раза при отступлении попадал в окружение, и оба раза выходил из него. Но когда меня ранили в ногу, то комиссовали, а я отказался в тылу околачиваться вместе с бабами и мальцами, вот и стал после этого санитаром. Два месяца этого добивался. И добился! И год уже вашего брата таскаю на горбу. Скольких изувеченных и мёртвых перевидал! Каких страстей насмотрелся, не приведи господи кому другому увидеть тоже самое! Война- жестокая штука.