Буковый лес. Повести и рассказы - стр. 60
Однако, что были гонения на евреев в родном СССР давно ни для кого не секрет. Все народы, в том числе и евреи медленно, но верно становились русскими, ну, или украинцами. Вон даже в своё время одноклассник Маргулис приносил в школу «свидетельство о рождении» и тряс им перед всеми в доказательство славянского происхождения своих родителей.
Одинокий «Фольксваген» на стоянке стал похож на детскую горку: весь занесённый снегом, как если бы Линда его здесь оставляла на всю зиму. Закоченевшие пальцы совсем не слушаются. Роняя ключи на пол, она долго не может попасть в зажигание. «Быстрей, быстрей, подальше отсюда! От этого Веймара, вместе с его Гёте, от „Рощи памяти“, от воздуха, пахнущего смесью чёрного дыма из крематория и приторных до рвоты духов Фрау Абажур!».
Её тошнило, её выворачивало наизнанку, она гнала машину по заснеженной дороге, не оборачиваясь, и не смотря по сторонам.
Вот, наконец, дорога с указателем «Веймар» направо.
Слава Богу! Можно сбавить скорость, и приоткрыть окно. Да и пусть залетают снежинки в салон машины, зато они садятся на щёки и тают. И тогда совсем непонятно – снег это или слёзы.
Как же понять, откуда эта звериная ненависть к этим «евреям»? Ведь Линда была знакома только с одним. Если Маргулис – русский, то точно с одним! Знала и видела только одного, который двадцать пять лет назад стал «изменником Родины» и уехал в Канаду. Знала одного – того единственного, который почему-то был нужен всем, а ему никто. Его любили, а он боялся любить. Его ждали, а он не приходил.
Может Он не хотел быть снова за кого-нибудь в ответе, не хотел приживаться, не хотел пускать корни. Без корней легче расставаться и уходить, легче бежать, легче обманывать себя, что ты свободен, а на самом деле просто не веришь никому. Уехал в Канаду? Конечно… когда «по мере прохождения по залам выставки стены и потолок смыкаются, заставляя посетителя почувствовать тесноту, тупик», в «посетителе» углубляется разлом, увеличивается гигантская трещина, проходящая через всю его жизнь. Вот и Он в очередной раз бросает всё и едет… едет в Канаду. Там трещина поползёт дальше…
Да кто он такой, этот самый «еврей», чтоб о нём думать все эти двадцать пять лет?! Чтоб искать похожего на Него, искать, ошибаться, снова искать, и не находить! Где Он? Как Он? Счастлив или снова собрался в дорогу?
Откуда у Него это немыслимое, неземное обаяние, порабощающее человека, отнимающее у него волю, силы, надежды? Обаяние, диктующее только единственное желание – увидеть ещё раз! Двадцать пять лет искать встречи, двадцать пять лет изо дня в день думать, думать о нём! Сверять своё время по Его часам, думать, гадать – помнит ли меня? Узнает ли при встрече?