Будни лейтенанта Барсукова - стр. 7

– Ну что, Игорь, говорят, теперь среди штурманов завелись вредители? Как-то я стал опасаться за навигационную безопасность, – механические офицеры дружно закивали головами, они-то уже давно плечом к плечу воюют с басмачами и хорошо представляют, с какой проблемой столкнулись штурмана, но невольно возникшее чувство солидарности подарило их лицам ехидные улыбки.

Что взять с акустиков? Ограниченные люди. Пять лет обучения в Петродворце – это самые светлые годы в их жизни, стимулирующие интеллект, после которых наступала полная безнадёга – пожизненное заточение в тесной, погружённой в кромешный мрак рубке с наушниками на голове. Они и радисты выползали из ада своих боевых постов какими-то одуревшими и передвигались по кораблю слегка покачивающейся от естественных и искусственных шумов походкой.

Был бы кто-нибудь другой, Бася пропустил мимо ушей тупую шутку, но прикомандированного командира группы акустиков (КГА) он неприкрыто жутко не любил со всей силой пролетарской ненависти врождённого интеллигента за то, как тот ел.

Приём пищи в исполнении двухметрового каплея был омерзителен до тошноты – пищу он не пережёвывал, а отправлял прямо в желудок большими порциями с неимоверной быстротой. Мельхиоровая ложка редкой дробью ударялась о фарфор тарелки, после чего непременно КГА просил добавку, тогда как у подводников ценилась умеренность в еде.

Бася физически его не переносил, поэтому услышать от троглодита, что он, дескать, опасается за безопасность своей утробы со стороны штурманов, стало для него последней каплей, переполнившей чашу терпения. В порыве гнева он хотел надеть кастрюлю с окрошкой акустику на голову, ведь всё равно тот находится вместе с уставшим мозгом в прострации, но пожалел труд корабельного кока.

Окрошка удалась на славу, поэтому неожиданно для себя Бася сказал невозмутимо:

– Мой Сайфуллин – золото, а не матрос, туповат немного, но это поправимо, через месяц вы его не узнаете.

Это был Challenge5! Сама судьба кинула Басе прямо в лицо перчатку, и он в окружении своих товарищей по оружию отчаянно принял вызов.

Примерно через неделю плавания Бася сдал на самостоятельное несение штурманской вахты, теперь он прокладывал секретный курс атомохода с 4:00 до 8:00 и с 20:00 до 24:00 так, чтобы, отстояв вахту, успеть ещё чем-нибудь скрасить свой досуг: например, поприсутствовать на бесконечных занятиях и отработках. Сразу после смены в 8:00 он шёл на завтрак, затем спускался по мелким текущим делам в гиропост к своей матчасти, в 9:30 – отработки по борьбе за живучесть, в 11:00 – занятия по специальности или политические занятия, в 13:00 – обед, после обеда устранение каких-нибудь постоянно вылезающих проблем с приборами, за которые отвечал собственной честью, в 17:00 начинался ужин, в 20:00 – опять вахта. На сон приходилось урывать буквально минуты в перерывах между учёбой и текущими важными делами. Стоя же на вахте, он мог полностью себя отдать педагогическому процессу, реализовать недюжинный талант.