Будни лейтенанта Барсукова - стр. 9
Будучи таким образом принуждённым, Сайфуллин послушно стаскивает штаны РБ, под которыми не обнаруживается элементарных трусов.
– Где твои трусы, придурок? – мысленно Бася готовил себя к любым поворотам событий, но такого проявления эксгибиционизма никак не ожидал.
– Я их постирал, тащ, а шайтан украл.
Бася, взирая на незадачливого подчинённого, подумал: «Да, если человеку не везёт, то уж не везёт во всём». Здесь же по «Каштану» вызвал наверх командира отделения, через пятнадцать секунд появился чистый, выглаженный, с иголочки, годок:
– Да вы что, тащ лейтенант? Кому нужны трусы Сайфуллина?
Бася решает собрать консилиум – вызывает с гиропоста остальных «докторов-мичманов». Появляются СКЭНГ Александр Николаевич и ТЭНГ-3 Вова Крейсер – оба здоровые детины, те тоже не ожидали увидеть Сайфуллина без трусов в штурманской рубке.
Картина маслом в духе соцреализма: три богатыря с суровыми лицами окружили тщедушного баскака, тот стоит в центре круга в одной куртке РБ и ПДУ, а они думу думают, что с этим чудом им теперь делать, а точнее – с чего начать.
– Так, всем слушать мою команду, – три пары глаз обратились в сторону лейтенанта, – сейчас будем Сайфуллина учить мыться.
Бася, не откладывая дело в долгий ящик, берёт гарнитуру и вызывает пульт ГЭУ (главная энергетическая установка), спрашивает, можно ли срочно помыть матроса. Те дают добро, но предупреждают, что горячей воды не будет.
– Немного не повезло тебе, Сайфуллин, но чистота требует жертв.
Александр Николаевич берёт бедолагу за шкирку и тащит в пятый отсек, в душ. Сайфуллин стаскивает РБ, обнажая обтянутый смуглой кожей скелет – это и понятно, человек на бахче работал, дыни – овощи-фрукты – под палящим солнцем день-деньской собирал.
Кинули бахчевода на деревянный пайол, один мичман держит за руки, другой – за ноги, а офицер трёт нещадно грубой лыковой мочалкой матроса в мыльной пене, кричащего от боли, причиняемой сдиранием кожи вместе с грязью.
– Ты только потерпи, Сайфуллин, а я сделаю из тебя человека. Обещаю, родная мать тебя не узнает, – приговаривал Бася, который в эту минуту начинал испытывать к истязаемому им матросу в какой-то уже глубокой степени родительские чувства.
Затем включили душ и перенесли тело под холодную воду – взбодрить матроса. Процедура повторилась и – о чудо!
Оказалось… Сайфуллин вовсе и не смуглый – по факту смытия мыльной пены предстал чистый и даже розовый, посвежевший как огурчик. Ему тут же выдали новые трусы, носовой платок, который он впоследствии так и не использовал, а продолжал сморкаться в ветошь – но это, как говорится, издержки воспитания.