Будь со мной до заката - стр. 54

Я смотрю на фото Гарольда Кузнецова, на его волевой подбородок, на упрямый целеустремлённый взгляд. Несмотря на то, что фото чёрно-белое, мне кажется, что у Кузнецов были голубые глаза. У Глеба карие, но почему-то образ советского лётчика напоминает мне одноклассника. Может, внешней привлекательностью? Или каким-то еле уловимым трагизмом во взгляде?

– Ева, ты с нами? – шёпотом интересуется Илья, и я смущённо возвращаюсь в реальность.

Я тут сижу рядом с самым красивым парнем нашей школы, а мне в голову опять какой-то Глеб лезет! Непорядок!

– Первая катастрофа произошла в районе Биробиджана, – рассказывает тем временем историк. – Ту-104, следовавший рейсом Хабаровск-Иркутск забросило восходящим порывом воздуха на высоту двенадцать тысяч метров. Командир корабля пилот Быков не смог не только справиться с «взбунтовавшейся» машиной, но передать на землю о случившемся…

Я вполуха слушаю Дмитрия Николаевича, и смотрю на красивый профиль Ильи. Вот почему ему нравится мерзкая сестрица Глеба? Он ведь достоин лучшего! Достоин хорошей доброй девушки, а не надменной пафосной девицы в фиолетовой шубе.

– Семнадцатого октября тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года Ту-104, управляемый экипажем Гарольда Кузнецова, выполнял рейс Пекин-Омск-Москва, – историк вновь переключает слайд, и на экране появляется стоящий вдали Ту-104, к которому идут четверо членов экипажа. – Погода в Москве была плохая, поэтому диспетчер приказал разворачиваться и следовать в пригодный для посадки Свердловск. Во время разворота на высоте десять тысяч метров самолет попал в зону сильной турбулентности и произошел «подхват». Самолет «встал на дыбы», ушел вверх, набрав дополнительно до двух километров высоты, потерял скорость, свалился на крыло и вошел в штопор…

Я представляю себя на месте Кузнецова, и меня пробирает дрожь. Как ему, наверное, было страшно! А я тут о мальчишках фантазирую! Всё, с этой секунды слушаю Дмитрия Николаевича внимательно.

– Как установила позже государственная комиссия, падение длилось две минуты, – продолжает рассказ историк. – Но уже с высоты тринадцати километров Кузнецов начал скрупулезно передавать на землю то, что происходило с машиной. Связь продолжалась практически до самого столкновения с землей. Последние слова командира были: «Прощайте, родные. Погибаем».

Я еле сдерживаю слёзы – настолько проникаюсь историей героического лётчика! Искоса бросаю взгляд на Илью – он сидит, как ни в чём не бывало. Он такой сильный! Не то что я, плакса.

– Переданная с терпящего бедствие борта информация оказалась поистине бесценной. Как показал анализ полученных благодаря ему сведений, самолет попал в гигантский восходящий поток воздуха, – по голосу Дмитрия Николаевича слышно, что его, как и меня, глубоко трогает эта история. – В срочном порядке конструкторы приступили к поиску способов борьбы с грозным природным явлением. Были снижены «потолки», модернизирована конструкция, разработаны рекомендации по центровке воздушных судов. Горький опыт помог создать аэродинамические формы, успешно противостоящие воздушным потокам.