Бросок на Прагу (сборник) - стр. 22
Вечером Горшкова вызвал к себе начальник штаба. Подполковник пребывал в приподнятом настроении, благодушно поглаживал живот, неведомо по какой причине выросший у него на войне, – харчей жирных не было даже в высоких штабах, но у подполковника «трудовой (а может, боевой?) мозоль» наметился такой, что его едва сдерживал новенький офицерский ремень, укрепленный портупеей. Может, подполковника ранило куда-нибудь в укромное место, в результате живот и вырос? Увидев Горшкова, начштаба ткнул пальцем в стул:
– Садись!
Когда подполковник бывал раздражен, хотел подчиненного отдалить от себя, то обращался к нему на «вы», если же, напротив, считал нужным приблизить, произносил «ты».
Капитан сел на стул, глянул выжидательно на начальника штаба. Портрет Сталина висел над головой подполковника ровно и, надо признаться, украшал кабинет. Сталин на портрете довольно улыбался.
– Вот что, капитан Горшков, – начштаба помял пальцами нижнюю челюсть, словно бы после вывиха ставил ее на место, – у тебя, как мне доложили, есть опыт общения с гражданским населением.
«Ого, – мелькнуло в голове капитана удивленное, – уже кто-то успел побывать здесь и настучать, что к разведчикам прибегала злющая немка. Тьфу! Надо бы вычислить этого докладчика. Чтобы больше не докладывал».
– Есть, капитан, или нет? Признавайся!
– Нет, товарищ подполковник.
– У меня имеются совершенно другие сведения, – начштаба погрозил Горшкову пальцем, – так что не ври, капитан. А посему есть мнение – назначить тебя временным комендантом города Бад-Шандау. По нашим сведениям, в городе тридцать тысяч жителей, чуть более ста тысяч беженцев и пять тысяч раненых фрицев в воинском госпитале. Так что приступай к выполнению приказа.
– Да вы чего, товарищ подполковник? – Горшков умоляюще прижал к груди обе ладони. – Из меня комендант, как из ездового ефрейтора зулусский князь.
– Ничего не знаю, капитан.
– Но мне же велено присматривать за американцами…
– Тот приказ отменяется.
– Ведь сам генерал Егоров приказал…
– Он этот приказ и отменил, – в голосе подполковника обозначились раздраженные нотки – не любил, когда ему сопротивлялись подчиненные или хотя бы возражали. – Выполняйте, капитан!
Горшкову ничего не оставалось, как взять под козырек, внутри родилось ощущение досады, чего-то противного, холодного, показалось даже, что в глотке вот-вот вспухнет комок тошноты, но он справился с ним. И вообще делать было нечего, приказ есть приказ.
– Есть! – произнес он и, повернувшись четко, будто находился в карауле, направился к двери.
– Наши солдаты умудрились ограбить часовщика, взяли полмешка часов – все неисправные, мастер не успел их починить. Разберитесь с этой историей в первую очередь, капитан. На этом дело, я думаю, не закончится.