Бросить вызов Коко Шанель - стр. 29

– Я пытаюсь. Время от времени.

Мы остановились у реки, Чарли облокотился на перила, а я на него. Где-то под нами, в темноте, после дневной работы женщины стирали белье, и мы слышали, как они переговариваются между собой, и чувствовали запах отбеливателя. Раздался лязг и грохот, в реку полетела бутылка.

– Думаю, они расслабляются, выпивая немного вина. Мне бы тоже не помешало, – сказал Чарли. – Лили, мне становится грустно оттого, что грустишь ты.

– Ты – единственный, кого я люблю в этом мире, мой младший братик. И прямо сейчас я сильно беспокоюсь о тебе.

Мы продолжили нашу прогулку, повернув в другую сторону от реки и направившись к Вандомской площади, чувствуя нотку стеснения от признания во взаимной любви. Любовь может быть чем-то само собой разумеющимся, но, когда о ней говорят вслух, она наполняет тебя, улицу, город; она становится конечным пунктом, за которым всегда следует типичная светская беседа, так как все самое важное уже было сказано.

– Почему мы идем пешком, Чарли? Где машина?

– В такой час уже занята.

Как и Аня, подумала я, но не сказала вслух.

– Выше нос. Ты прекрасно выглядишь, – заверил меня Чарли, когда мы оказались у входа в «Ритц». Вандомская площадь уже была освещена десятками уличных фонарей, круглые пучки света от которых танцевали в сгущающихся сумерках. Днем шел небольшой дождь, отчего тротуар блестел. Прожектор, направленный на статую Наполеона на высокой колонне, был включен и буквально пронзал темноту ночи, будто упавшая звезда, которая оставила вечное напоминание о своем падении.

Огромный отель с колоннами и сводчатыми окнами был столь велик, что мог вместить целое поселение. Его нельзя было охватить взглядом полностью; приходилось поворачивать голову влево и вправо, чтобы осмотреть его от начала до конца. Позже Аня рассказала, что там работало по меньшей мере пятьсот человек.

Я посмотрела на один из балконов второго этажа и увидела женщину, стоявшую там, слегка облокотившись на перила, и накручивающую на палец жемчужное ожерелье. Она была одна, и дело было не в том, что рядом с ней никого не было; она была одна во всех смыслах этого слова. Одиночество отражалось в ее позе, во взгляде, устремленном вдаль. Это был первый раз, когда я увидела Коко Шанель, одинокую женщину, которая казалась такой же одинокой, как и я.

Должно быть, она почувствовала мой взгляд. Она посмотрела на меня сверху вниз, после чего повела плечом и скрылась внутри.

– Ну что, готова? – Чарли галантно согнул руку, чтобы я взялась за нее.

Рука об руку мы поднялись по ступеням отеля «Ритц».