Бриллиант Махараджи - стр. 10

– Ты бы, наоборот, наврал им с три короба, да еще бы деньги за свое вранье запросил. Сколько тебя жизнь учит! Все эта твоя провинциальная мягкотелость. Видишь, люди – волки! Рви сам, а то тебя порвут!

– Ой, Оля, не то говоришь! Нельзя так!

– Нельзя? – все больше распалялась в гневе супруга. – А беременной по работам бегать было можно? А жить за счет пенсионеров теперь можно?

– Оля! Мы опять вернулись к тому разговору. Я тебе очень благодарен, что выручила меня, что родила сына, погоди немного, я заработаю, отдам.

– Отдай! И бриллиант отдай! Вижу, что сюда ты его точно не привез. Ты хоть помнишь, где его там спрятал?

– Ты в своем уме? Я ничего не брал! Вот ты из-за чего со мной помирилась, вором меня посчитала, наживу делить собралась. А я никогда ничего чужое не брал и брать не буду!

– Ну и дурак!

После подобных разговоров Мише стало особенно неуютно. Может, опять уйти в то же общежитие? Опять улететь куда глаза глядят? Но теперь совсем не было денег, ситуация в корне отличалась от предыдущей, тогда появились финансы от проданного в Междуреченске дома. Теперь он «гол как сокол»! Жизнь его, казалось, специально загоняла в угол, ждала, когда Миша поймет что-то важное и примет ее правила.

На Ольгу ему нельзя обижаться. Она права, ей жилось нелегко. Надо теперь быть сдержаннее ради их общего сына. Правда, к младенцу Константину Миша никак не мог привыкнуть. Катал его во дворе в колясочке, переодевал ползунки, пытался заслужить улыбку крохотного смуглого существа с выразительными черными глазками.

– В кого это у него такие глаза? – спросил как-то за обедом.

Анна Николаевна поперхнулась, а Оля стала обстоятельно объяснять, что у двоюродного деда, который к ним один раз даже приезжал, тоже черные как смоль глаза и вообще гены штука тонкая.

– Вот именно! – непонятно чему поддакнул Константин Петрович. А Миша впервые засомневался, его ли это ребенок. Говорить он больше ничего никому не стал, но решил, что с первыми же финансовыми поступлениями закажет генетическую экспертизу, узнает степень своего родства с народившимся черноглазым существом. Глубоко непорядочную Оленькину натуру он понял окончательно, но не спешил ей об этом говорить. Надо было все проверить и решить, что делать дальше.

Лакшми тем временем жила самостоятельно в Нью-Дели. Вернуться к родителям в Пананджи она не захотела, хотя знала, что совершает недопустимые для семьи брахман поступки: уход от жениха, житье на съемной квартире. Но также знала, что ее родители даже мысли не допустят, что она могла взять чужое. Они немедленно затеяли бы тяжбу с самим Раммини Рорчаком, будь им известно, что на их дочь пало подозрение. Но Фатия Рорчак предусмотрительно позвонила им и сказала, что у их детей произошла просто размолвка, что девушка, как она предварительно выяснила у Лакшми в телефонном разговоре, планирует найти в Нью-Дели квартиру и работу. Конечно же, родители Лакшми забеспокоились, но вскоре дочь нашла с себе силы спокойно пообщаться с ними по мобильному, порадовать, что работает преподавателем в студии классического индийского танца. А женихи у нее еще все впереди, не о чем беспокоиться. Танцы были большим увлечением Лакшми с детства. Зажиточная семья предоставила единственной дочери практически европейское образование наряду с танцами. Гимназия и частные преподаватели обучали пытливую девочку наукам, искусствам и иностранным языкам. Сразу после окончания гимназии Лакшми отправили учиться в колледж искусств в Англии в пригороде Лондона. У Лакшми теперь была степень бакалавра и стойкое желание преподавать теорию и практику индийского храмового танца. Каждое лето она путешествовала с одногруппниками по Европе. После окончания колледжа взяла gap year (нерабочий год), чтобы побывать на Ближнем Востоке и в России. В Москве она и познакомилась с бывшим женихом Лобсаном и его другом Пурчуном. Из-за симпатии к Лобсану, которую она ошибочно приняла за глубокое чувство, решила отказаться от дальнейших путешествий и вернуться в Индию после пребывания в России. Москва, русские люди, яркий национальный колорит, многовековая культура страны ей очень понравились. Она тогда прилетела в Нью-Дели неделей позже индийских друзей-аспирантов, уладив дела и свернув переводческую подработку в России. Далее по плану у нее был визит к родителям, небольшой отдых у них и карьерный штурм столицы Нью-Дели, да и общение с перспективным женихом Лобсаном (кто же предполагал, чем все обернется?!).