Бренная любовь - стр. 43
Дэниел повесил трубку и встал, чувствуя внутри удивительную бодрость и даже веселость. Он окинул взглядом царящий в квартире Ника художественный беспорядок: простую, грубоватую мебель из сосны и дуба, гитары, старые золотые диски в плексигласовых рамах. Писал Ник по большей части за походным письменным столиком времен Первой мировой. Блокноты, тетради, диски, обложки к альбомам «Белые скалы, черные воды» и «В постели с героиней». Стеллажи от пола до потолка, забитые пластинками с фолк-музыкой, странными фотографиями, какими-то рисунками, желтеющей фантастикой в мягких переплетах, книгами страдавших депрессией писательниц, творчество которых так любил Ник: Джин Рис, Лора Райдинг, Джейн Боулз.
– Ха-ха, – сказал Дэниел.
Он и думать забыл про желудь. Подойдя к стеллажам, он снял с полки их с Ником совместное фото, сделанное вскоре после их знакомства. Очаровашке Дэниелу можно было дать лет пятнадцать, он только что отучился на журналиста в Колумбийском университете и весь светился от счастья, получив работу мечты: вести колонку о популярной музыке в журнале «Вашингтонский горизонт». Ник похотливо лыбился, сжимая в зубах гигантский косяк размером с кабачок; он только что отыграл концерт в Байю, куда приехал на гастроли с альбомом «В постели с героиней». Нечесаный, в непальской тунике и замшевых сапогах по колено, он был вылитый безумец-бард из юношеских фантазий Дэниела. Позади виднелся кирпичный фасад ночного клуба, неоновая вывеска и размытая фигура женщины в дверном проеме – она стояла в пол-оборота к камере и тоже была одета во что-то кельтское. Ее лицо скрывали струи дыма от Никова косячка. Дэниел перевернул фотографию и прочел надпись: «На карточку взгляни – меня вспомяни. 29 апреля 1978 года».
На его лице забрезжила изумленная улыбка.
29 апреля – это ведь сегодня!
На долю секунды его лицо стало почти таким же милым и юным, как на фотографии. Дэниел покачал головой и вернул рамку на место.
Меня вспомяни. Тогда Ник Хейворд казался ему почти небожителем. Дэниел даже писал о нем в таком ключе для журнала «Крем»: «Хейворд играет на автоарфе, у которой вместо струн – его собственные жилы и переломанные кости, обрывки любовных историй с плохим концом и металлический привкус бесчисленных кумарных утр».
Дэниел поморщился. Теперь-то он знал, что все это чушь собачья. Песнетворчество – это труд, ежедневный и кропотливый, как и писательство. Если Ник до сих пор считает иначе, то он просто тешит себя иллюзиями.
А эта его ревность – черт возьми, с какой стати Ник запрещает ему видеться с Ларкин? Досадливая гримаса Дэниела превратилась в оскал. Он провел рукой по ряду книг на полке и наугад выдернул одну, раскрыл и принялся читать: