Размер шрифта
-
+
Бремя черных - стр. 6
В чей суицид поверить невозможно,
И эта мысль так оскорбит их память,
Как, например, свидетельство о том,
Что иногда они подавали нищим.
Нет, беспросветность – так уж
беспросветность.
Так вот: они же все рецидивисты,
То есть им в какой-то мере так и надо,
Решит благополучный обыватель,
Не знающий, что завтра это все
Способно приключиться лично с ним,
С его детьми, с его старухой матерью —
Мать лучше, я говорил, не вспоминать;
Есть утешенье более продвинутое,
Почти религиозно-философское,
Из тех, что обязательно любезны
Начитанным еврейским христианам
Или команде сайта «Православие».
Суть аргумента в том, что в злодеяньях
Количество неважно вообще,
Освенцим ничего не добавляет
К распятию Христа, и потому
Мы не узнали ничего особенного.
Да, безусловно, ничего особенного,
Да и чего мы, собственно, не знали,
Но возникает некая неловкость,
Причины коей трудно сформулировать.
Распятие Христа не обязательно
Могло сопровождаться воскресением,
И суть не в нем, и не в высокой миссии —
Евангелие не менее кроваво
От этих всех пасхальных утешений,
От многолетней ролевой игры,
Что происходит по его мотивам;
И добровольность этого распятия
Не снимет гефсиманского отчаянья,
Поэтому любые пытки током
Как будто ничего не добавляют
К древнейшей ссоре Каина и Авеля,
С тех пор запечатленной на Луне;
Но, как говорится, Луна Луной,
А всякий раз, садясь писать стихи,
Припоминаешь томскую колонию
И думаешь: на томскую колонию
Все это повлияет очень мало,
А, собственно, зачем тогда вообще?
Не в наших силах отыскать слова,
Что поколеблют томскую колонию;
Вернее, их смогла найти Масюк,
И там теперь кого-нибудь уволят,
Уволенный уедет в Краснодар
И будет там убит рецидивистами,
Другую же победу справедливости
В Отечестве представить затруднительно.
Какие стихи возможны после Освенцима —
Мы знаем все, их страшное количество,
Но эти штаны, заправленные в носки,
Внушают новые, иные чувства.
В конце концов я говорю себе,
Что это вообще другое дело,
Как доктор говорил в одном романе,
Что смерть – это просто не по нашей части.
Дракон не отменяет соловья,
Освенцим не отменит вальсы Штрауса
(Хотя, сказать по чести, в вальсах Штрауса
Уже заметно что-то из Освенцима);
И вообще культурные растения
Нуждаются в уходе, а сорняк
Произрастает сам неограниченно,
И если произвести гораздо больше,
В промышленном количестве буквально,
Рифмованных или ритмичных строк,
То можно переполнить мир и вытеснить
ГУЛАГ, Освенцим, томскую колонию,
Покойного автора рифмы «верлибр» – «калибр»…
(Он тоже рифмовал, но будем думать,
Что иногда суть все-таки не в рифме.)
Вот так одолевается неловкость
Страница 6