Брат, стреляй первым! - стр. 37
– Я?! Им?!.. Вы что-то путаете... Я ничего не знаю...
– В последний раз спрашиваю: зачем ты грохнул этих пацанов?
– Да не трогал я их...
– А кто трогал? Кто убил их?
– Да я откуда знаю?.. Я вообще ничего не знаю...
– А мы тебе сейчас освежим память...
В руках у оперативника появился пакет. Он зашел к Никите сзади и набросил его ему на голову. Второй опер держал его за плечи. Хватка у него мертвая – не вырваться. А вырываться Никита пытался. Еще бы! Воздуха нет, клеенка лезет в рот, кровь бьет в голову. Ощущение ужасное...
Никита уже стал терять сознание, когда с него сняли пакет.
– Ну что, вспомнил? – злорадно спросил опер.
Никита ничего не ответил. Он просто не мог ответить – с такой жадностью он насыщал свои легкие драгоценным воздухом. Ему казалось, что больше такого мучения он не перенесет.
– Ну, я жду ответа...
– Я ничего не знаю, – выдавил он из себя.
– Ну-ну...
И снова голову накрыл проклятый пакет.
В жутких мучениях Никита снова терял сознание... Гиря – ублюдок... Гиря – мразь... Гиря – убийца... Это по его вине пытают Никиту. Это он, тварь, убил пацанов... Надо во всем сознаться...
– Ну так что, говорить будем? – снова спросили Никиту, когда пакет исчез.
– Да...
– Валяй...
– Говорю – я ничего не знаю...
– Ах ты мразь! – Рыжий оперативник с силой заехал ему кулаком в грудь.
Никита бы грохнулся на пол вместе со стулом, если бы не второй опер. Он удержал его от падения. И за это треснул его кулаком по темечку... Козлы!..
– Последний раз спрашиваю, сознаваться будешь?
– Не в чем сознаваться, – твердил Никита. – Я ничего не знаю...
Надо сдавать Гирю. Он, гад, подставил всех. Братва его даже убить собиралась. Но природная упертость держала язык на привязи. А потом и сдаваться нельзя. Нужно молчать. Молчать во что бы то ни стало. Этого требовал от всех Витал... Да к черту его, Витала!.. Но все равно Никита будет молчать... Он не будет ничего говорить. Пусть Гиря сам во всем сознается...
Снова ему на голову надели пакет. На этот раз его не снимали долго. Смертная мука, а потом провал – потеря сознания...
Очнулся Никита в своей камере. Он лежал на дощатых нарах, мокрый с головы до ног. Проклятые менты! Они откачивали его водой. И откачали. Но не совсем. Без сознания бросили в камеру. Выживет – хорошо, нет – ну и хрен с ним. Скоты!..
Утром за ним пришли снова. И опять повели на допрос. Только на этот раз был гораздо более чистый кабинет. И оперов подлых нет, вместо них приятной наружности мужчина. Пышные ухоженные усы, крупные роговые очки, отглаженная белая сорочка, галстук.
– Следователь прокуратуры Ильин, – представился он. – А вы – Брат Никита Германович. Правильно?