Брат мой Авель - стр. 38
Авель выскочил из воды в пятый раз. Тело приятно горело. Он смеялся. Он пел. Не голосом пел, но душой:
– «Если бы парни всей земли вместе собраться однажды смогли – вот было б весело в компании такой, и до грядущего подать рукой…»[9] Подхватывая полотенце и не переставая петь, он подмигнул смуглой, поразительно красивой и очень юной девушке. На такую стыдно глазеть, и Авель отвёл глаза.
– «Парни, парни, это в наших силах – землю от пожара уберечь. Мы за мир, за дружбу…»
Она хлопала в ладоши и подпевала, не всегда попадая в такт. Девушка чудовищно коверкала слова русского языка, но произносила их осознанно, будто действительно понимала смысл каждого слова:
– «…за улыбки милых, за сердечность встреч», – выговорила она.
Ей вторил старик. Высокий и улыбчивый, в волосах больше перца, в бороде – соли, очень смуглый и очень морщинистый, он притоптывал в такт огромными ногами, больше похожими на лапы хоббита, чем на ступни обычного человека. В руках он держал грабли и огромный полупустой пакет для мусора. За плечами его болтался объёмистый, весь в пятнах масляной краски рюкзак, в котором пометился небольшой мольберт. Снаружи болталась пёстрая палитра. Из кармана рюкзака торчал пучок кистей. Белая рубаха стрика была заляпана красками. Кисти его огромных рук также были раскрашены во все цвета солнечного спектра. На тыльной стороне его левой ладони он заметил вытатуированный портрет: знакомое лицо вполоборота, густые усы, крупный нос, волосы со лба зачёсаны назад. Портрет похож на Сталина… Нет. Это не может быть старик Виссарионыч. Это какой-то курдский или ливанский деятель. Нет, не может быть. Да и не похож.
– Меня зовут Мириам, – проговорила девушка, когда Авель натянул на себя шорты и рубашку. – В доме моей бабушки висел ваш портрет.
– Мой портрет? – переспросил Авель. – Но я не знаком с вашей бабушкой.
После того как она сама первая заговорила с ним, он мог рассматривать её невозбранно. Из-под чудовищной клетчатой чалмы на лоб выбежал крутой иссиня-чёрный локон. Глаза и зубы блещут, как чёрные и белые опалы. Смуглые щёки ослепляют гладкой матовостью. Овал лица… Что там говорили поэты про овал? Нежный, правильный, идеальной лепки? Как сформулировать, как описать такую красоту, которую не портит даже ужасная одежда. Вместе с тем между девушкой и её заросшим до глаз чалой бородой спутником наблюдалось очевидное родственное сходство. Эти резиновые тапки, эти бесформенные шальвары, оставляющие отрытыми узкие, унизанные звонкими браслетами лодыжки. Эта растянутая майка цветов рабочей партии Курдистана. Странный наряд для Ашдодского пляжа. Впрочем, отчего же странный? В руке девушка сжимала древко остроги, на которую накалывала найденный на пляже мусор. Оба, и дедушка, и его внучка, работали на пляже чернорабочими. Авель поморщился. Такая красавица – и чернорабочая, сборщица мусора. Кармен, по крайней мере, работала на табачной фабрике, скатывала на своём смуглом бедре сигары, в то время как эта красивей Кармен. На порядок красивей!