Брак по-американски - стр. 9

Мама выпрямилась:

– Селестия, я слышала, что ты знаменитость.

– Прошу прощения? – Селестия слегка дернулась, чтобы встать, но я ее удержал.

– Ну, в журнале публикуешься. Почему нам не рассказала, что наделала шуму?

Селестия смутилась.

– Это ведь просто вестник выпускников.

– Это журнал, – ответила мама.

Она взяла номер с полки под журнальным столиком и открыла страницу с загнутым уголком. На опубликованной там фотографии Селестия держала куклу Жозефины Бейкер[12]. «Художники, за которыми стоит следить», – гласила надпись жирным шрифтом.

– Это я прислал, – признался я. – А что делать? Я тобой горжусь.

– Правда, что тебе за кукол платят по пять тысяч долларов? – Оливия сжала губы, взглянула на Селестию краем глаза и быстро отвела взгляд.

– Не всегда, – ответила Селестия, но я ее перебил.

– Так и есть. Ведь я ее менеджер. И я никому не позволю обобрать мою жену.

– Пять тысяч долларов за куклу?

Оливия обмахивалась журналом, пряди цвета персикового варенья подлетали вверх.

– Видимо, для этого Господь и создал белых.

Рой хрюкнул, а Селестия завертелась, как жук, упавший на спину, пытаясь встать с моих колен.

– По фотографии судить сложно, – она оправдывалась, как маленькая девочка. – Головной убор вручную расшит бисером, и…

– Пять тысяч долларов на бисер точно хватит, – вставила мама.

Селестия посмотрела на меня, и я попытался их помирить:

– Мама, ругай игру, а не игроков.

Рядом со своей женщиной мужчина всегда поймет, что ляпнул невпопад. Умеет она так управлять ионами воздуха, что ты дышать перестаешь.

– Это искусство, а не игра.

Взгляд Селестии упал на околоафриканские узоры в рамке на стене.

– Настоящее искусство.

Рой-старший, умелый дипломат, предложил:

– Может, если бы мы могли увидеть вживую…

– У нас как раз одна в машине лежит, – ответил я. – Пойду принесу.

Укутанная в мягкое одеяло кукла выглядела как живой младенец. Такие у Селестии причуды. С одной стороны, эта женщина, скажем так, опасалась материнства, но при этом довольно трепетно относилась к этим созданиям. Я пытался объяснить Селестии, что ей придется поменять свое к ним отношение, когда мы рассадим кукол на витрине. Этих кукол, как и ту, что я держал в руках, в минуту раскупят по цене произведений искусства. Когда продажи пойдут вверх, их придется шить быстро, наладить массовое производство. Никаких тебе кашемировых одеял. Но на эту я пока закрыл глаза. Ее нам заказал мэр Атланты – он хотел сделать подарок начальнику штаба, которая должна была родить ко Дню благодарения.

Когда я отогнул одеяло, чтобы мама увидела лицо, Оливия шумно выдохнула. Я подмигнул Селестии, она подобрела, вернула ионы на место, и я снова смог дышать.