Боярыня Матвеева - стр. 20

Остаётся только путь, указанный мудрой поговоркой: найти вину для спины Пауля. И потом напугать его или заставить уехать.

Пауль играет в карты, возможно, курит, возможно, ещё что-то запрещённое делает, но не попадается. А надо, чтобы попался. Тогда его накажут, а она будет не причём.

Хотя на самом деле причём. Себя не обманешь, и бога тоже.

Но иначе остаётся только терпеть и жить в постоянном страхе. Он уже вломился в их дом и напал на Флору. Завтра вместе с дружками подкараулит её саму и изнасилует – Мэри передёрнуло – и она же ещё будет «обесчещена».

Вот ещё неприятность – Пауль сторговался с дьяком. Если что, подкупленный чиновник просто засунет под сукно жалобы на Пауля. А кто начальник над этим дьяком? Боже, как мало она знает о жизни!

Считается, что женщинам и не надо знать подобные вещи – женщин должны и защищать, и наказывать их мужчины. Но её муж и свёкор умерли, а к дяде и кузену обращаться стыдно: у них и без неё есть чем заняться.

Было ещё обстоятельство: ради тётушки Минодоры дядюшка перешёл в православие. Его кузен, отец Мэри, не перестал после этого любить брата, но Джейн Гамильтон – рьяная католичка – деверя решительно осудила. И после смерти мужа запретила дочери видеться с дядей и его семьёй. Мэри, разумеется, виделась, особенно после замужества, когда материнский надзор за ней прекратился, но старалась это скрывать. Мать узнает – будет крик.

Есть, конечно, выход очень простой: продать фабрику, дом, получить разрешение на выезд и уехать. Будь она одна – это было бы легко, но как везти матушку Флору, которая из дома не выходит? И куда? На родину предков, в Шотландию? Прекрасная мысль: там как раз гражданская война, республиканцы и протестанты истребляют монархистов и католиков. Самое то для вас, леди Гамильтон. В Гессен-Кассель, на родину матушки Флоры? В Вологду или Архангельск? Вот это более выполнимо, но кто помешает Паулю добраться до них и там? И да, если они продадут фабрику и повезут с собой сундуки с серебром – Паулю будет очень удобно их ограбить.

В конечном счёте Мэри решила поговорить со свекровью о возможном отъезде – по возможности тайном, но в первую очередь подкупила через бесценную Дашу служанку Пауля – дабы знать, где, когда и что он делает.

А ещё стала обходить, несмотря на траур, знакомых, продолжая наводить справки – на этот раз не о подаче челобитных, а о делах, планах и друзьях молодого Краузе.

В результате она узнала, что Пауль задолжал жалованье слугам. Набрал в долг у всех своих друзей, даже у дьяка Щеглова, с которым сумел закорешиться – и то успел взять в долг. Хуже всех пришлось пастору Розенхайму – в чаянии дядиного наследства Пауль ободрал бедного священника как липку. Меж тем наследство пролетело мимо, и молодой Краузе пытался спасти свои финансы, удваивая ставки и рискуя за карточным столом, но получалось плохо. Все эти ценные сведения Мэри заносила в отдельную тетрадку, надеясь использовать их в качестве оборонительных средств, и горько жалела о том, что о сеансах запрещенных игр узнавала только постфактум: сообщили бы ей хоть раз, что «Пауль сейчас за картами» – и она перешла бы от обороны к наступлению и донесла властям. Однако все эти военные планы были отменены по не зависящим от неё причинам.