Боруэлла - стр. 7
– А ты знаешь, что море – это растаявшее небо? – так же тихо спросил Боря.
Дальше мы долго шли молча. Перед светофором Боря протянул руку, и я крепко за неё схватилась.
– Как старший, – сказал Боря, – я просто обязан перевести тебя через дорогу!
И мы рассмеялись.
Но ещё смешнее мне стало потом, когда мы перешли на другую сторону. Хотя мне было вовсе не до смеха. Ничего особенного там не было, кроме витрины магазина. Казалось бы, что может быть смешного в обычной хорошо вымытой витрине? Отражение! Я взвыла не хуже Бориной мамы:
– Буорьа-а-а-а! Веснушки, значит, да? Ты же мне на лице муравейник устроил, тоже мне, гений чистой красоты!
– А по-моему, вполне хорошо, – сказал Боря, внимательно посмотрев на моё лицо. – Даже можно было побольше. Нос разукрашен не полностью.
– И рыжие волосы?
– Огненные, – мечтательно сказал Боря.
Он ещё и радуется! Я в ярости вырвала волосок с самой макушки, громко ойкнула, демонстративно разорвала его пополам, бросила на землю и вызывающе посмотрела на автора, как бы глупо это ни звучало, меня.
– Война? – зарычала я.
– Я сдаюсь, – улыбнулся Боря.
Он ещё и улыбается! Только почему-то воевать мне сразу расхотелось (а то он ещё откажется меня обратно превращать), и я сказала упавшим голосом, предполагая, что вопрос останется без ответа:
– Кто вообще просил превращать меня в девочку?
– Ты! – невозмутимо сказал Боря.
Ну как с такими спорить? Я только безнадёжно махнула рукой и побрела, не оборачиваясь.
– Я создал не плевательную, а высокоинтеллектуальную машину! Она интуитивно бредёт в нужную сторону! – довольным голосом сказал Боря.
– А я просто мысли твои читаю, – мрачно сказала я, пытаясь напугать Борю.
Но он только недоверчиво хмыкнул и растрепал мои волосы, тем самым окончательно сбив бантики:
– Фантазёрка!
Снова в Борином доме
Раньше, когда я была не тем чудовищем, в которое меня превратили, мне очень нравилось слушать, как лестницы вслух считают шаги.
«Один, два, три, четыре…» – это если идёт кто-то взрослый.
«Один-раз! Один-раз! Один-раз!» – если какой-то мальчишка скачет по лестнице вприпрыжку.
«Дважды один… одиножды три… трижды один…» – если тот же мальчишка поднимается вверх, переступая сразу через несколько ступенек.
«Три миллиона сто тысяч двести двенадцать», – это если рабочие тащат наверх рояль.
Я могла слушать это до бесконечности!
А теперь вот сама поднимаюсь вверх… Если это и музыка, то траурная. Мы уже на третьем, и я отчётливо понимаю, что до пятого этажа девятиэтажки, где и живёт Боря, я не дотяну. Лифт у них, видите ли, не работает! Как по ним, этим лестницам, вообще люди ходят? А если у меня ноги начинают как-то странно ныть? Неужели нужно идти дальше? Это же издевательство! Где этот пятый этаж? Через сколько лет я до него доберусь?