Борн - стр. 23

– Рахиль, – сказал Борн. – Не надо. Пугаться.

От голоса сероглазого мальчишки не осталось ничего.

– Не указывай мне! – закричала я. – Что ты вообще такое?

Он начал спускаться со стула.

– Не приближайся! Стой, где стоишь! – Я точно пыталась словами заполнить пространство между нами.

– Иди отдыхай, – голос Борна вклинился между моими судорожными воплями. – Пожалуйста, успокойся. Не волнуйся. Поспи.

Борн тщательно обдумывал каждое слово, прежде чем использовать то или другое, видимо не зная, как их правильно сочетать.

– Поспать? – фыркнула я. – Как я теперь усну? Ты же со мной говорил!

– Я – Борн, – произнесло нечто, стоявшее передо мной. – Я говорю, говорю и говорю.

Сейчас речь Борна стала похожа на сладкозвучное бормотание, напомнившее о наших играх в прятки в последние несколько недель. Но откуда исходила эта речь? У Борна не было ни лица, ни настоящего рта.

– Это сон?

– Сон? – переспросил он.

– Как ты ушел от них?

– Них?

– Да, от них. От детей, которые на меня напали.

– Детей. На меня напали.

Затем, против моей воли, перед глазами у меня все поплыло: заработали крохотные биотехи в моем теле. Я попыталась сопротивляться, чувствуя, что сползаю вниз по стене, пока не уселась на задницу. Черви, похоже, тоже решили, что мне пора спать. Окружающее сделалось расплывчатым и смутным.

Через какое-то время я различила силуэт Борна, нависшего надо мной, и почувствовала, как по моим венам ползают черви. Вот я на кровати. Вот я на полу. Вот в гостиной. Бодрствую. Сплю. Нахожусь между сном и явью. В горячечном бреду никак не могу понять, приснился ли мне кошмар или все только начинается. Все воспоминания о прошлом, которое я пыталась забыть, всплыли на поверхность, а рядом стоит Борн, стоит и слушает. Я все ему рассказала. Даже такое, в чем не признавалась самой себе. То, что всегда хранилось под спудом и над чем у меня не было власти.

Тогда я не могла этого знать, но то, что я доверилась Борну, вероятно, спасло мне жизнь.

Прежде все было иначе. Прежде у людей были дома, родители и школы. Города помещались в государствах, а в тех государствах имелись правительства. Люди путешествовали ради приключений и отдыха, а не ради выживания. Но к тому времени, когда я выросла, первоначальный смысл этих слов сделался дурной шуткой. Незаметно для нас скольжение стало свободным падением, а свободное падение закончилось адом, в котором мы варились как призраки в мире с привидениями.

Прежде, когда мне было лет восемь или девять, я хотела стать писательницей, во всяком случае, не беженкой. И не траппером. Не мусорщицей. Не убийцей. Мои тетрадки заполняла нескончаемая писанина. Стихи о том, как сильно я люблю море. Собственные переложения сказок. А также сцены из романов, которые я так и не закончила и уже не закончу. Борн вполне мог быть героем тех детских фантазий. Моим воображаемым другом.