Борис Воробьев. Избранное - стр. 5
Показания свидетелей, имеющиеся в «Обыске», повторяют одно и то же.
«Играл царевич ножиком, и тут пришла на царевича та же черная болезнь и бросила его о землю, и тут сам себя царевич ножиком поколол в горло…» (царевичева мамка Волохова; по слухам, соучастница убийства).
«…как пришла на царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножом покололся…» (Ирина Тучкова, кормилица).
«…и пришла на него болезнь черный недуг, а у него был ножик в руках, и он тем ножиком сам покололся» (Мария, постельничая).
«…и пришла на него старая болезнь падучий недуг, и он ножом сам себя поколол» (пономарь Огурец).
«…и пришла на него болезнь падучий недуг, и набрушился на нож…» (четверо детей, якобы игравших с царевичем в «тычку»).
Завидное однообразие. Причем две вещи сразу бросаются в глаза: согласное упоминание о «черной болезни» и согласное же утверждение, что Дмитрий «сам покололся».
Легко поверить, что о падучей знали мамка, кормилица и постельничая, ежедневно общавшиеся с царевичем, но откуда о ней знал пономарь Огурец, человек далекий от семейства Нагих и уж, конечно, не посвященный в их семейные тайны? Мало того, Огурец единственный подчеркнул, что болезнь старая!
Тянем ниточку дальше. Истории известно, что 15 мая 1591 года угличане по указке Нагих убили 12 человек, подозревавшихся в покушении на царевича. Но разве в интересах Нагих была столь скорая расправа? Ведь она лишала возможности узнать от убийц, кто их подослал! Нагие тут выглядят глупыми и безответственными, а между тем глава клана – Афанасий Нагой отличался умом дальним и острым. Недаром еще царь Иван Грозный поручал ему ответственные дипломатические дела. И такой человек допустил расправу над людьми, показания которых могли бы предоставить единственный шанс выйти на организаторов заговора против царевича?!
Всё встает на свои места, если предположить, что 15 мая 1591 года в Угличе убили не царевича Дмитрия, а подставного мальчика. Нагие понимали, что им всё равно не дадут покоя, и заблаговременно подменили отрока. Иначе зачем так строго охранять тело убитого? Без медицинского освидетельствования его сразу же отнесли в церковь Св. Спаса и затем пускали туда только членов московской комиссии и ближайших родственников.
Нагие всеми правдами, а пуще неправдами старались уверить общественное мнение, что погиб именно царевич. Объясняется и легкость, с какой Нагие отправили чужого мальчика играть в «тычку».
Следующая загадка – казус, случившийся с Клешниным, когда следственная комиссия вошла в церковь Св. Спаса. По словам летописи, окольничий остолбенел и потерял дар речи, едва взглянув на убитого. Что же так поразило его, единственного из членов комиссии, кто знал Дмитрия в лицо? В свое время смелое предположение на сей счет выдвинул писатель Федор Шахмагонов: «Клешнин увидел тело убитого отрока, а не царевича…»