Болван - стр. 15
– К речке!
Самодельный мопед рявкнул что было сил, точно изображая из себя грозный мотоцикл.
Они погнали сквозь шепчущий в уши ветер, сквозь призрачный свет луны, серебрящий мглистую бесконечность дороги.
Она держалась за его крутые плечи, откидывалась назад, чувствуя, как волосы подобно знамени весело развеваются на ветру.
Как в ускоренном кино промелькнули мимо сторожка, шлагбаум и заброшенный ангар. Дорога понесла вниз под гору в совершенно черную кромешную тьму, в которую Алина иногда падала во сне. Ей хотелось поверить, что они никуда не едут, что просто висят над какой-то вечной, неизбывной бездной. Над черной дырой, у которой нет ни пределов, ни конца.
Мопед остановился, круто завернув на луг. Алина уселась в высокую, стрекочущую траву и потянула к себе Олега. Они поцеловались.
Луна снова вышла из-за облаков, и в ее сиянии голубоватые лица друг друга показались им непривычными и до странности красивыми.
Далеко в руинах церкви плясали огненные блики, и хрипло надрывалась гитара.
– …Убитых пе-есен. Да мне нечего терять. Мир так те-есен. Дай-ка, брат, тебя обнять, – тихо начала подпевать Алина.
Он обнял ее и прижал к себе, касаясь небритой щекой.
– Хочешь, пойдем к ним?
– Не-е! Надоели. Каждую ночь одно и то же.
– Просто заглянем.
– Не хочу. Давай посидим здесь. А потом на реку… Или на кладбище!
– Ох ты! Какая храбрая!
– С тобой да. Есть курить?
Он вынул коробку сигарет, и во тьме ожили два оранжевых светлячка.
– Скучал по мне?
– Еще бы! Целых пять ночей не виделись.
– Трудно от предков сбежать, – соврала Алина. – Чуют, что-то не так, заставляют спать на втором этаже. А там, как начнешь спускаться по лестнице – треск по всему дому. Демаскирует.
– Съезжала бы ты от них.
– Хе-хе, легко сказать! Ты сам до сих пор с отцом живешь.
– Батя больной и пьет, загнется без меня. А ты-то свободная.
– Ну свободная и что? За квартиру, за еду, за универ – все деньги, деньги, деньги! А я убиваться ночью в аптеке не хочу.
Она резко затянулась и выпустила кучерявую струю дыма в темное небо.
– Лучше сам переезжай, как сможешь. Я буду ждать.
– Да уж… как сможешь… Если только мамка к нему вернется.
– Не грусти. Может, тебе спеть чего-нибудь из моего?
– У тебя ж гитары нет.
– И че?
Алина обхватила руками воображаемую гитару и ударила по невидимым струнам. Ее переливающийся грудной голос воспарил над спящим лугом:
Эта реальность решила меня убить.
Я это знаю, я чувствую это кожей.
Кто-то решил меня, видимо, в землю вдавить.
Кто-то решил надо мной поглумиться, похоже.
Кто он, не знаю, но знаю я только одно:
В жизни подобной фальшивой игры не увидишь.