Болван да Марья - стр. 31
Жить я продолжал бессмысленно. Купил новый Subaru Tribeca, приобрёл абонемент в спортзал. Сека вписался в бизнес с автоматами электронных платежей. Бомбея назначили вице-президентом холдинга. Фолкнер вернулся в Штаты и устроился преподом в какой-то колледж. Это было скучное время. Потому я даже подумывал бросить всё к едреням и уехать на войну. Списался с ребятами в Донецке, договорился, купил разгрузку, форму, всякие прибамбасы. Но потом меня вдруг поставили бренд-менеджером на крупный ТРК в Москве, и как-то рассосалось. Я летал только бизнес-классом, хату мне контора сняла в Серебряном Бору. Такая невдолбенная студия, закрытый двор, места для мангалов, негры из посольства ходят. Думал и вовсе перебраться в столицу, купить квартиру где-нибудь в Реутове или Долгопрудном. Лучше, конечно, в тихом центре, где-нибудь на Таганской или вовсе в переулочках Хитровки. Но там всё золотое. Это надо жениться на дочери олигарха. Была, кстати, у меня одна, но потом я зассал её бисексуальности. Может, и зря. Что теперь жалеть. Вышла замуж за футболиста. Отец-олигарх подарил им каждому на свадьбу по пятёрке BMW: ей красную, ему чёрную. А я не люблю задний привод. Я в повороте привык газу добавлять, а не сбрасывать. Это уже на автомате, не переучиться. Может, и хорошо, что не женился.
Ты сидишь на кухне в коттедже, который я снял под Лаппеэнрантой, и пишешь письма маме и брату в Харьков. Настоящие письма на листочках в клеточку, которые вырываешь из моего блокнота. Блокнот на пружинке, отрыв получается с бахромой, и ты ровняешь кромку кухонными ножницами. Порой я заглядываю тебе через плечо и читаю написанное аккуратным почерком. Улыбаюсь, чмокаю тебя в ухо и иду запекать красную рыбу, как это делают финны. Я достаю из холодильника варёную картошку, режу кружками, укладываю на противень, сверху лук, сдабриваю чесночным соусом, кладу поверх ломтики форели, сверху форели опять лук и бруснику. Отправляю в духовку. Потом закуриваю, выхожу на террасу, сажусь в плетёное кресло и смотрю на дождь.
Дождь идёт третий день не переставая, поливая и без того скисшую траву. Если не дождь, ты уехала бы вчера. Тебе надо на работу в больницу. Мне не надо никуда. Я отвёз бы тебя на остановку или даже за пять километров до Лаппеэнранты и посадил бы в такси до Выборга, там ходят такие маршрутки три-четыре раза в день. Я уезжал как-то в семь утра и в пять сорок вечера. Я не хотел, чтобы ты уехала в семь утра. Я мечтал, чтобы ты сидела у меня на кухне, укутанной в вязаный плед Мзевинар а la Tarkovsky. Но я крепко выпил накануне, дорога порядком раскисла, а старенький скутер Пярву, нашего политически подкованного хозяина, не хочет заводиться. Кудахтает, трещит чем-то, булькает, но всё напрасно – кривляния какие-то. Это было вчера. Сегодня я даже не пытался. Сегодня я выходил во двор только для того, чтобы взять охапку поленьев из дровника да кинуть шершавое говяжье вымя кудлатой псине, живущей в будке. Псину зовут Арво. Арво – кобель и дурак. Мы друг другу не нравимся.