Большущий - стр. 42

– Пятьдесят центов! Кто даст больше? Кто даст семьдесят пять?

– Шестьдесят!

Это Йоханнес Амбюл, вдовец, чей возраст превышал предложенную сумму.

– Семьдесят!

Снова Геррит Пон.

Адам Омс заговорил шепотом, прямо-таки прошипел:

– С-с-с-семьдесят. Дамы и господа, я не могу вслух произнести такую цифру. Мне стыдно. Вы только посмотрите на корзинку, джентльмены, и тогда уж говорите… с-с-с-семьдесят!

– Семьдесят пять! – состорожничал Амбюл.

Красная краска, залившая лицо вдовы, опровергла ее внешнюю безмятежность. Однако, стоя рядом с Селиной, Первюс де Йонг наблюдал за торгами с видом человека, которого совершенно не касается происходящее. Верхняя Прерия глядела на него с нескрываемым ожиданием. Вдова прикусила алую губу и встряхнула головой. На многозначительную ухмылку аукциониста Первюс де Йонг ответил ровным взглядом незаинтересованного наблюдателя. Верхняя Прерия, Нижняя Прерия, Новый Гарлем – все присутствующие сидели в напряжении, как зрители в театре. Сейчас и в самом деле разыгрывалась драма перед теми, кому слишком редко приходилось испытывать подобные волнения.

– Джентльмены! – в голосе Адама Омса зазвучали слезливые нотки, какие бывают у человека скорее обиженного, чем разозлившегося. – Джентльмены!

Медленно, с безграничным уважением он приподнял уголок дамастной ткани, под которой скрывалось содержимое корзины, – поднял и заглянул внутрь с таким видом, будто там было припасено настоящее сокровище. Оценив увиденное, он театрально отпрянул – восхищенный, отчаявшийся и потрясенный одновременно. Закатил глаза. Причмокнул. Потер живот. Пантомима, которая со времен греческой драмы обозначает праздник желудка.

– Восемьдесят! – вдруг выкрикнул девятнадцатилетний Горис фон Вюрен, толстый и прожорливый сын преуспевающего фермера из Нового Гарлема.

Адам Омс потер свои ловкие ручки:

– Итак! Кто даст доллар? Доллар! Для такой корзины цена меньше доллара – просто оскорбление! – Он снова приподнял крышку, понюхал и сделал вид, что готов лишиться чувств. – Джентльмены, если бы здесь не сидела миссис Омс, я сам дал бы доллар! Доллар! Кто даст доллар? – Он наклонился вперед со своей самодельной трибуны: – Не вы ли готовы дать доллар, Первюс де Йонг?

Де Йонг невозмутимо посмотрел на него и даже не шевельнулся. Его безразличие передалось остальным, и пузатая корзинка вдовы сразу как будто бы усохла.

– Восемьдесят! Восемьдесят, джентльмены! Я хочу вам кое-что сообщить. Раскрою на ушко один секрет. – Худое лицо аукциониста засветилось лукавством. – Джентльмены, послушайте! В этой прекрасной корзине нет курицы. Там не курица. Там… – Драматическая пауза. – Там