Большущий - стр. 41

– Дамы, – бах! – и господа, – бах! – Вы только посмотрите, какая у нас тут корзина!

Там и вправду было на что посмотреть. Громадную корзину так набили едой, что крышка уже не удерживала вздымавшееся горой содержимое. Сверху ее покрывала тонкая белая ткань, и по блеску можно было понять, что это дамаст. Джомолунгма среди корзинок. Все знали, что под этим снежным покровом спрятано золото – поджаренная сочная курочка с хрустящей корочкой, изумруды в виде маленьких маринованных огурчиков, рубины, растворенные в клубничном варенье, кексы, украшенные бриллиантовой глазурью, не говоря уж о полудрагоценных камнях в виде картофельного салата, сыров, сметаны, которую надо намазать на ржаной хлеб с маслом, кексы к кофе и печенье «хворост».

Бах!

– Корзинка вдовы Парленберг, дамы и господа! Вдовы Парленберг! Я не знаю, что там внутри. Вы тоже не знаете, что там внутри. Нам и не надо знать, что там внутри. Тем, кто хоть раз отведал курочку вдовы Парленберг, не надо ничего знать. Тем, кто хоть раз лакомился кексами вдовы Парленберг, не надо ничего знать. Так сколько вы дадите за корзинку вдовы Парленберг? Сколько дадите? Сколько? Сколько? Сколько? – Бах!

Сама вдова, статная, в черном шелковом платье, с богатой золотой цепочкой, поднимающейся и опускающейся от небольшого волнения, которое сейчас наполняло ее пышную грудь, сидела на стуле у стены, меньше чем в пяти футах от трибуны аукциониста. Она сдерживала эмоции, краснела, опускала и поднимала взгляд, с успехом изображая отрешенную и покорную турецкую рабыню на невольничьем рынке.

Адам Омс обвел взглядом зал. Наклонился вперед, и его лисье личико расплылось в улыбке. От вдовы, сидевшей на самом видном месте справа от него, его глаза пробежали по молодым и самоуверенным деревенским парням, людям постарше и посолиднее, вдовцам и холостякам. Разыгрывался главный приз вечера. Острый взгляд Омса описал дугу и наконец нашел возвышавшуюся в дверях высокую фигуру – нашел и остановился. Его глазки словно буравили Первюса де Йонга, который, однако, встретил этот взгляд в полном спокойствии. Омс вытянул вперед правую руку и взмахнул картофельной толкушкой. Все в зале повернулись к белокурому человеку в дверях.

– Кто сколько даст? Молодежь Верхней Прерии! Решайтесь! Эй, Первюс де Йонг! Сколько? Сколько? Сколько?

– Пятьдесят центов!

Предложение поступило от Геррита Пона с другого конца зала. Смелая сумма для начала торгов в деревне, где доход от продажи всей телеги овощей на рынке частенько составлял всего один доллар.

Бах! Грохнула толкушка.