Большой план - стр. 2
Кроме того, Иван Трофимович был научным руководителем Олега. Попадаться ему с ароматом алкоголя определенно не следовало. Вопросов, требующих обсуждения, к счастью, не накопилось, поэтому Олег вскочил с потертого массивного кресла еще, наверное, нэповских времен и живо откланялся. Водка действовала всё сильнее, из-за чего он едва не потерял равновесие. Помог стоявший рядом шкаф, за который удалось ухватиться. Шкаф, набитый всяческой документацией, опасно дрогнул на шатких своих ножках, но устоял.
– Позвоню вечером, – успел бросить вдогонку ему Юлиан. – Я тебе не всё рассказал.
По его лицу нельзя было ничего заподозрить, а жевательную резинку от Шерхана он дополнил своей. Да и позиции Кошечкина, кандидата наук и штатного преподавателя, считались куда более крепкими. В отличие от него, Лапшин пока мог лишь гипотетически надеяться на полставки. Насчет нее всё должно было проясниться после вузовских вступительных экзаменов.
Стараясь шагать максимально твердо и глядя прямо перед собой, Олег покинул тесноватый кабинет. Кафедра уже еле-еле умещалась на немногих квадратных метрах. Они достались ей, когда Лапшина только зачислили в детский сад. Участники общих заседаний ютились почти вплотную друг к другу, и вопрос о расширении поднимался регулярно. Ректор обещал всему факультету переезд в новый корпус на проспекте Победы, но строительство затягивалось.
– Привет! Далеко собрался?
– Привет, – ответил Олег, не снижая темпа.
Инна Седых, недавняя аспирантка, ныне ассистент кафедры истории средних веков, тоже стремилась покалякать с ним. В этом Лапшин был уверен на все сто. Между ними обозначалось подобие интрижки, так что Инне не терпелось расставить все точки над «и».
– Бежать надо. Завтра к вам заскочу, ладно? – добавил он и свернул в сторону боковой лестницы, подальше от деканата.
Голова стала полностью деревянной, а в желудке образовался тугой ком, настойчиво просящийся наружу. Олег едва успел домчаться до туалета, где его капитально вывернуло. «Пожалуй, пирожок с ливером», – решил он, кое-как умывшись холодной водой и вытираясь тем же носовым платком. Как обычно, бумаги ни в одной кабинке не нашлось.
Олег скомкал мокрый платок и засунул в карман пиджака. В туалете противно воняло хлоркой, из распахнутого узкого окошка под потолком неслись звуки улицы. На грубо выкрашенной стене красовалась наискось процарапанная гвоздем надпись: «Fuck физфак». Лирики традиционно не жаловали физиков. С тех пор, как одиннадцать лет назад он поступил в университет, здешние интерьеры остались точно такими же. Только лето восемьдесят шестого было жарче.