Большой план - стр. 4
Удача, впрочем, не отвернулась от него. Заветный диплом открыл дорогу к новому этапу Большого плана. Андрей Викторович похвалил сына сдержанно, зато мама светилась от счастья.
– Ни о чем не думай, только занимайся! – категорично заявила она. – Мы тебя обеспечим.
Под ее словами была практическая основа. Времена настали смутные и трудные. Прилавки магазинов, тотально опустевшие к декабрю девяносто первого, в январе следующего года наполнились товарами, но цены кусались больно. Институт, где преподавал отец, очень пригодился всей семье. На его заочном отделении учились главным образом председатели колхозов и директора совхозов, по определению люди крайне занятые. За помощь при написании курсовых и дипломных работ, сдаче экзаменов и зачетов они охотно благодарили чем Бог послал, то есть продукцией своих хозяйств. Эта практика существовала и во времена социализма, и мама как-то проговорилась, что именно из-за конфликта на почве не афишируемых экономических отношений Андрею Викторовичу не дали хода в доктора наук.
Поэтому призрак голода ни разу не маячил перед Олегом. Условия для научных штудий действительно сложились прекрасные. Но вопреки всему Большой план вступил в зону турбулентности…
Глава вторая,
в которой речь идет о нелегком ремесле писателя
На свежем воздухе Олегу стало получше. Боль в голове утихла, на смену ей пришла общая слабость. Лапшин был равнодушен к спиртному, но волей-неволей ему приходилось пить с коллегами. Шерхан злоупотреблял этим частенько – на взгляд окружающих, даже слишком. Свою слабость он с обезоруживающей улыбкой объяснял так: «Ну никак не могу иначе. Вот булькну чуток, открою книжку и странствую по иным мирам». Арсений Витальевич крепко подсел на переводные произведения в жанре фэнтези, потоком хлынувшие на российский рынок. Олегу казалось, что лаборанту, который в свои сорок пять выглядел заметно старше, больше ничего и не надо от жизни.
«Интересно, чего еще Юлька хочет?» – подумал он, на ватных ногах бредя по бульвару. Энтузиазм приятеля и его лихорадочная активность по составлению всё новых сборников периодически начинали раздражать его. Кошечкин, в сущности, эксплуатировал одну и ту же тему, связанную с опричниной Ивана Грозного. Хотя он проделывал это столь изящно, что до сих пор никому как следует не надоел. Из многочисленных статей должна была вскоре вырасти толстая книга.
– Олег, здравствуйте!
Голос был знакомым, и Лапшин повернул голову.
– Добрый день, Валентина Сергеевна.
– На свидание спешите или просто оттуда удрали?
– Оттуда, – улыбнулся Олег.