Большое путешествие - стр. 11

Нет в мире пропасти шире, чем между теми, кто страдает от морской болезни, и теми, кого не укачивает. Никто из них не может понять состояние другого. Мне так никогда и не удалось привыкнуть к качке. Меня уверяли, что главное – потерпеть первые несколько дней, а потом все наладится. Это не так. Стоило подняться волнам, как меня снова принималась мучить морская болезнь, в особенности если качка была килевая. Но поскольку во время нашего круиза погода в основном стояла хорошая, я чувствовала себя прекрасно.

Первый день: 20 января 1922 года

Дорогая мамочка!

Все очень хорошо: каюта отличная, очень просторная. Мне так нравятся мои фиалки. Береги себя, родная, я тебя очень люблю.

Напишу тебе с Мадейры.

С любовью,

Твоя Агата

[без даты]

Дорогая мамочка!

Не смогла отправить тебе с Мадейры веселое и интересное письмо, поскольку лежала пластом и чуть не умерла! Мне было очень плохо: сильная качка, все страдали от морской болезни. Арчи, Белчер и Хайам чувствовали себя превосходно, но мистеру Бейтсу и всем “леди” пришлось туго. Я всерьез подумывала о том, чтобы на Мадейре сойти на берег и отправиться домой или снять виллу и там перезимовать. За день до того, как мы пришли на остров, мне было совсем худо. Меня постоянно тошнило. Перепробовала все – от шампанского и бренди до крекеров и солений. Руки и ноги точно кололо иголками. Арчи привел доктора, и тот по чайной ложечке давал мне какие-то снадобья, что-то с хлороформом. Тошнота прекратилась, но еще сутки нельзя было ничего есть, а потом нужно было выпить крепкого говяжьего бульона. Когда мы пришли на Мадейру, Арчи вывел меня на палубу и напоил бульоном, а я чуть не плакала: вокруг было так красиво! Я и представить себе не могла. Мадейра похожа на раскинувшееся посреди моря плато Киндер-Скаут[2]: зеленые холмы и ущелья с ютящимися на них домами, точь-в-точь Аппер-хаус[3] или даже Дартмут[4]. Было пасмурно, так что в ясную погоду, должно быть, все еще красивее. Разумеется, сойти на берег я не смогла, а жаль.

Но потом мне стало гораздо лучше, и сейчас я чувствую себя прекрасно, радуюсь жизни, купаюсь, ем и просыпаюсь по утрам такой же бодрой, как и на суше.

Я стану вести для тебя нечто вроде дневника: писать понемногу каждый день. Нечего и говорить, что Белчера единогласно выбрали председателем спортивного комитета нашего парохода. Пассажиров не так уж и много. Очень славный моряк по фамилии Эшби, который возвращается в Кейптаун на свой корабль (в Торки он с миссис Твидейл ходил в дом с привидениями); затем очаровательная мисс Райт из какого-то колледжа в Южной Африке, очень жизнерадостная особа; некая мисс Голд, самая худая девушка, которую я когда-либо видела, похожая на Мадонну Боттичелли, и толстяк по фамилии Сеймелс с милейшей женой и детьми. Он большая шишка, разводит страусов, и у членов миссии назначена встреча с ним. Старшего механика, за чьим столом мы сидели, мы научили поднимать бокал “за успех миссии”, что он и делает, бормоча себе под нос: “Интересно, что же это за миссия такая. Вроде религия тут ни при чем”.