Большие маленькие люди - стр. 8
– Почему ты не с нами? – Павлик забыл о руке, она повисла в воздухе, пальцем указывая на меня.
Я бросилась бежать. Добежала до туалета, закрыла дверь и привалилась спиной. Дверь не закрывалась, на месте замка – дырка, а кабинок не было. Только несколько унитазов в ряд и огромное окно, доходящее до пола. Никаких перегородок. Несколько слезинок упало на платье, когда я наклонила голову. Я подошла к окну. Птица, сидевшая на дереве у окна, вспорхнула и улетела. Я стояла у окна в пол, как на краю пропасти.
4
Мне нравился Мишка. Я заметила его еще на линейке. В первый учебный день я хотела сесть с ним. Он лишь громко фыркнул, засмеялся, завопил: «С тобой, что ли?!», потом густо покраснел и осекся.
– Михаил!– зашипела учительница Ольга Гавриловна. – Как ты разговариваешь с девочками!
Мне всегда нравились дураки. С самого детского сада, где один мальчик порвал книжку-раскраску и обвинил во всем меня. Я призналась, взяв вину. Меня обычно не наказывали. На следующий день во дворе он бросил в меня камень.
Была у меня в детском саду подружка – Катя Охотникова. Мы играли с пластиковым ружьем, и она сломала спусковой крючок. Катя сильно испугалась и расплакалась. Она очень боялась родительского наказания и кладовки.
Тогда я сказала, что игрушку сломала я. На этот раз меня наказали. Заперли в ту самую кладовку ужасов, где была красная деревянная лошадь-качалка. Ребята, побывавшие в кладовке, рассказывали всякое. Как там страшно и особенно много историй – про лошадь-качалку.
У меня тряслись руки, когда воспитательница втолкнула меня внутрь. Оказалось не так страшно, но я боялась сидеть взаперти, и собственные мысли пугали сильнее, чем завывания из-под двери и неожиданные глухие удары. Дети пугали друг друга, отчасти поддерживая легенду страшной кладовки, отчасти пытаясь справиться с собственным страхом. Что, если лошадь-качалка и правду начинала петь колыбельную, и ты засыпал навсегда? Они невольно начинали верить в истории, придуманные на их глазах. Начинали искренне верить в собственные выдумки во время обеденного сна.
Я понимала, что такого не бывает, но, когда глаза слипались, старалась не засыпать. Я целую вечность просидела, насторожившись в темноте, вцепившись лошади-качалке в шею. Одежда на мне насквозь промокла. Воспитательнице сделали выговор. Меня нельзя было наказывать. И все в детском саду знали об этом.
– Так с девочками не разговаривают! – настаивала Ольга Гавриловна, – Извинись!
Мишка покраснел так, что жаль было смотреть. Он начал бубнить что-то невнятное под нос. Его сосед захихикал, но получил локтем в живот.