Большая книга кремлевских тайн. Как остановить старение, предсказывать будущее и читать людей, словно книгу - стр. 6
Итак, в течение недели я обращался к моим Наставникам с вопросами, осмысливал ответы, делал записи. Теперь пришло время сдержать данное тогда в Тибете обещание и обнародовать наработки, которые волей случая попали мне в руки. По их настоянию в книге я представляю базовый уровень так называемой «кремлевской» системы, наиболее простой, понятный и необходимый и боссу и простому смертному. Почему я называю систему «кремлевской», думаю, вам понятно. Она была разработана для высшего эшелона совдеповской власти, с ее помощью ставили на ноги партийных «членов», чуть ли не из гроба поднимали генсеков, превращали их стареющих жен и подруг в майские цветуёчки и т. д. Конечно, мне не называли конкретных имен. Но очевидно, что конечным «продуктом» системы (т. е. ее основными принципами, комплексами упражнений) пользовались люди, как минимум вхожие в Кремль.
Я выполняю обещание
Много воды утекло с того времени, когда я встретил Николая и Марию. Страна начала как-то неуклюже, то ли с родовыми муками, то ли с позывами на рвоту от отвращения, становиться на новые, непривычные для себя рельсы…
Все вокруг начали делиться на своих и чужих, левых, правых и неправых. В копейку оценивалась бесценная человеческая жизнь. Все покупалось и продавалось.
Грустно было смотреть на страну, которая как пожилая женщина, привыкшая трудиться, в одночасье по воле злого рока потеряла все и теперь вынуждена стыдливо протягивать сложенную лодочкой ладонь, чтобы не умереть с голоду.
Мне рассказывали случай, когда одна пожилая женщина пыталась вынести тайком буханку хлеба из магазина. Продавщица, молодая девушка, заметила это и схватила женщину за руку, ругая ее при этом и осмеивая. Милиционер, проходивший мимо, узнал в этой несчастной женщине свою старую школьную учительницу то ли по литературе, то ли по истории и заплатил за хлеб… Говорят, соседи через несколько дней позвонили и вызвали милицию. Когда наряд приехал, все увидели старую учительницу с петлей на шее. Рядом на столе лежала нетронутая буханка хлеба…
Я забросил живопись (до того был художник по специальности), как-то не смог переключиться на халтуру, которую тогда называли модерном. Стал преподавать восточные единоборства, ушел глубоко в себя и, похоже, надолго завис в этом состоянии. Помню, частенько посещала мысль «свалить» в какой-нибудь буддийский монастырь или в горы отшельником, да что-то все мешало, не срасталось. Собственно я практически и был отшельником. Отшельником в миру. Мудрые говорили, что трудное это дело жить в миру, не являясь частью его.