Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб - стр. 62
Армия Инда подошла к Газни 21 июля 1839 года. Изучив его толстые крепостные стены, достигавшие в высоту двадцати метров, генерал Кин и его инженеры поняли, что столкнулись с весьма серьезной проблемой. Афганская крепость оказалась гораздо мощнее, чем предполагалось. Тем более что, оставив осадные орудия в Кандагаре, генерал Кин теперь располагал лишь легкими полевыми пушками, которые вряд ли могли произвести впечатление на защитников могучей твердыни. К тому же у англичан снова начались проблемы с продовольствием, а доставка к Газни тяжелых осадных орудий, которые пришлось бы тащить от Кандагара волоком, заняла бы не одну неделю.
Однако можно было попробовать взять город и без них, разрушив мощным взрывом какие-нибудь из ворот крепости. Задача была почти самоубийственной, ведь любому, взявшемуся заложить взрывчатку и поджечь фитиль пришлось бы действовать на виду у защитников, расположившихся на крепостных стенах. Такое задание требовало исключительной смелости. Возглавить небольшую команду саперов поручили еще не совсем оправившемуся от приступа желтухи молодому лейтенанту Генри Дюрану из бенгальских инженерных войск. Сразу же возник вопрос, какие именно ворота лучше всего взорвать. И тут англичанам повезло. В качестве местного офицера разведки корпус сопровождал молодой друг и протеже Бернса Мохан Лал, сумевший установить контакт с одним из защитников города, которого знал прежде. От предателя он узнал, что все ворота, за исключением ворот Балоль, к которым подходила дорога из Кабула, заложены изнутри кирпичом и практически неприступны. Генерал Кин со штабом сразу же принялся за разработку планов штурма.
Пока британцы ожидали решения своих офицеров, афганцы произвели небольшую вылазку. Отряд афганской кавалерии подскакал едва не к самому шатру Шуджи, несмотря на потерю почти половины всадников. В последнюю минуту шаха спас подоспевший с двумя английскими ротами капитан Джеймс Утрам. Англичанам удалось даже взять пленных и захватить знамя. Знамя понесли перед шахом, но тут один из пленных с криком, что шах предал веру, вырвался и в возникшей свалке успел ударить одного из сопровождающих шаха слуг ножом. Взбешенный шах приказал немедленно казнить всех пленных. В самый разгар кровавой резни мимо шахского лагеря проходил британский офицер. Он услышал шум и на всякий случай заглянул в один из шатров. Там, к своему ужасу, он увидел как приближенные Шуджи со смехом и шутками «безоглядно рубили и калечили бедные жертвы длинными кинжалами».
«Пленников было человек сорок или пятьдесят, – писал он позднее, – как молодых, так и старых. Многие уже были мертвы, остальные при последнем издыхании». Несколько человек в ожидании своей участи сидели и стояли со связанными за спиной руками. Пораженный увиденным, офицер тотчас же сообщил об этом Макнотону, но тот не сделал ничего, чтобы остановить побоище. Хотя, возможно, было уже просто поздно. «До того времени Макнотон всячески восхвалял шаха за его гуманность, – отметил Кэй, – но теперь стало ясно, что гуманности шаха не существовало нигде, кроме писем самого Макнотона».