Большая душа - стр. 8
– Как так – последние? Что ты такое говоришь, Дося? – испуганно воскликнул мальчик.
– Ну, да, последние. В августе-то я – тю-тю! Послушай только: крестненькая получает место в провинции, где-то далеко-далеко отсюда, очень хорошее место, где она будет играть настоящих принцесс и королев. И жалованье ей там будут платить большое! Ну, конечно же, она и меня возьмет с собой и тоже пристроит у них в театре, где я буду исполнять роли девушек из толпы, в тех пьесах, конечно, где требуется толпа на сцене. Недаром же она занялась сейчас моими манерами и уроки декламации возобновила. Она говорит, что не всем же актрисам и актерам играть главные роли, надо кому-нибудь изображать и второстепенные, маленькие, и что хоть на это-то я, может быть, окажусь способной. Такая большая, а целыми днями бьет баклуши!.. Пора за работу взяться! Каждый человек работать должен… Это она мне сегодня еще до урока декламации сказала. И еще сказала, что своему будущему начальнику, антрепренеру то есть, уже писала обо мне и уже его ответ получила. Он согласен принять меня в свою труппу статисткой, на маленькое жалованье. Так-то, мой милый горбунок, первого августа мы с тобой, значит, волей-неволей, но должны расстаться!
Это известие, свалившееся на него, как снег на голову, до того ошеломило Веню, что в первую минуту он не мог сказать ни слова.
Одна мысль о разлуке с Досей, с которой так тесно были связаны целых два года его жизни, показалась мальчику до такой степени чудовищной, что он совершенно растерялся.
– А как же я один-то останусь? Что я тут один, без тебя, делать буду? – с трудом выдавил из себя маленький горбун; грустные синие глаза мальчика наполнились слезами.
Даже живая, беспечная, жизнерадостная Дося почувствовала, как сейчас страдает ее друг. Горячая волна жалости внезапно захлестнула ее маленькое сердце.
– Послушай меня, горбунок, послушай, – быстро-быстро заговорила она и, обняв Веню за шею, потянула его на их любимое место у окна.
Здесь девочка живо уселась на подоконник и, указав своему приятелю на место возле себя, тоном, не допускающим возражений, коротко скомандовала:
– Садись!
Подождав, пока Веня, неловко вскарабкавшись на окно, уселся наконец рядом, Дося снова заговорила, спеша и волнуясь:
– Ты не горюй, горбунок, в самом деле, не горюй… Я буду писать тебе часто-часто и вспоминать о тебе каждый день. И потом, разве ты не думаешь, что в одно прекрасное утро в твое окно действительно влетит пара белых лебедей, впряженных в маленькую золоченую колесницу, в которой будет сидеть добрая волшебница-фея… Понимаешь, горбунок, наша с тобой добрая фея! И вот она и превратит тебя в прекрасного принца, горбунок, в настоящего прекрасного принца, в бархатном камзоле, в берете, с плюмажем, как на той чудесной картинке из моей книги сказок. И ты придешь за мной и увезешь в свой дворец. То-то будет чудесно! В честь нашего приезда там целый день будет греметь веселая музыка… И есть мы будем на золотых тарелках самые прекрасные кушанья, ананасы, например, и спаржу, и шоколад…