Боксер 2: Назад в СССР - стр. 1

© Рафаэль Дамиров, Валерий Гуров, 2024

– Так, Михаил, – Тамара по-деловому уперла руки в боки. – Родители ждут тебя на проходной.

– Ага…

По привычке мне хотелось добавить: «подождут», но я вовремя прикусил язык. Нужно как-то не слишком выходить из роли пацана, хотя временами так хочется, что хоть лоб расшибай. Впрочем, это здесь я уже делал.

– Хорошо, то есть.

– Конечно, хорошо! Только, Мишенька… – пионервожатая сузила глаза. – У нас ведь точно все в порядке? Тебе в нашем лагере нравится? Да? Ты ведь, – она особенно выразительно на меня посмотрела, – не жаловался папе и маме?

– Лучше некуда, Тамара Ипполитовна, – я внушительно кивнул и отрапортовал: – Лагерь «Искра» имени Кирова – лучший лагерь в мире. Так что вам не о чем беспокоиться. Видимо, родители просто соскучились. Не терпят даже короткую разлуку.

– Ясно.

Тома смерила меня строгим взглядом, этак оценочно, как будто я – товар на прилавке и сейчас имею ненадлежащий вид. Потом поправила мне взъерошенные волосы, придавая мне необходимую «ликвидную кондицию».

– Ты точно им ничего не писал… такого, чтобы не пришлось краснеть? – заговорщицки зашептала Тома.

– Не-а, – медленно покачал я головой. – Ну, тогда я пойду?

– Ступай! – благословила она и сделалась прежней строгой дамой. – Кстати, ты не видел Леву? Он мне срочно нужен.

– Так вон… – я обернулся, желая показать на хулигана, с которым только что стоял в паре, но Левы, оказывается, и след простыл. Поэтому пришлось менять показания. – Н-не видел. Видимо, пошел переодеваться.

– Ладно, Мишенька, твои мама и папа ждут тебя в грибке на входе.

Старшая пионервожатая быстро потеряла ко мне интерес и пошла к тренеру. Не знаю, зачем ей так резко понадобился Лева, но да и бог с ними. У меня теперь вырисовывалась задачка поинтереснее, так сказать, с повышенным уровнем сложности. Когда перерешаешь обычные, потом обязательно дают со звездочкой. Знакомство с родителями, которых я в глаза не видел и даже не знал, как оные выглядят. И как-то я не подумал, когда отправлял письмо другого пацана, что в нем за содержание. Как бы я Тамару ни заверял, но вот закавыка – ничего хорошего там точно нет, раз родители приехали сразу же. Не компот же местный пробовать приехали. Ну и ладно, будем разбираться по ходу дела. Придется импровизировать. Раз уж к телу пацана привык, то и с родителями вопрос как-нибудь решу.

Перед тем, как уходить, я, как водится в спортивных секциях, получил разрешение у тренера покинуть зал.

– Родители приехали, – объяснился я, аккуратно разведя руками.

Тренер лихо подмигнул мне и улыбнулся кончиками губ.

– Давай-давай, Шахматист. Родители – дело святое.

Хотел я или нет, а это прозвище, похоже, крепко ко мне прилипло. Ну что ж, тоже неплохо, Шахматист – это когда головой думаешь, что я всегда и делал, будучи на ринге.

– Отец-то не станет ругаться, что сын так кардинально спорт поменял? – спросил тренер, картинно вскинув бровь.

Ответа вопрос не требовал, да и вниманием тренера в этот момент уже завладела Тамара, искавшая Льва. Оказывается, пацаненок при ее появлении и вправду учесал в раздевалку. Тома, конечно, не Павлов, но от общения с ней некоторые рефлексы вырабатываются. А насчет того будет, ли ругаться мой отец или нет – узнаем. Скажу что-нибудь, например, что понял – не мое это, за шахматной доской сидеть. С такими мыслями, я двинулся на проходную пионерлагеря.

– Куда намылился, ребятенок? – дежурный строго посмотрел на меня.

– Так меня мамка с папкой в беседке ждут, дядь.

По такой причине обязательно пропустят.

– А, вон чего, ждут, – он махнул в сторону рощицы из тополей. – Во-о-он там твои родители.

В тени тополиной рощи я увидел небольшую беседку в форме грибка. Выкрашена она была в цвета мухомора – красная крыша с белыми круглыми пятнышками, правда, немного пожелтевшими со временем. Видимо, на этот сезон никто не стал ее перекрашивать. Внутри беседки, за столом, действительно сидели мужчина и женщина. Аг… Мои… родители.

Не похоже, правда, что они меня особо заждались, потому что были заняты выяснением отношений. И стоило подойти ближе, как я услышал содержательный диалог. Вернее, монолог, потому что разговаривала только женщина.