Богословие, история и практика миссий. Альманах Миссионерского факультета. Выпуск 2 - стр. 13

Авраам глубоко верил в то, что если до конца довериться Господу, Тот не пожертвует им и не случится ничего плохого. Взамен этой великой веры он обрел дар пророчества[12]. Он дважды еще до жертвоприношения на горе Мория невольно произнес пророчество, когда велел слугам остаться у подножия горы (Быт 22. 5) и сказал Исааку, что Бог сам выберет «агнца для всесожжения» (Быт 22. 8). Он верил, что сын его тотчас же по заклании воскреснет[13], поскольку Бог сказал ему: «В Исааке наречется тебе семя» (Быт 21. 12). Твердо помня это обетование, которое должно было исполниться через того, кого Бог повелевал убить, благочестивый отец и не усомнился, что ему может быть возвращен закланный, ибо он был и дан нежданном (Евр 11. 17–19). После того как Авраам услышал голос, запрещающий поднимать руку на Исаака, и увидел овна, запутавшегося рогами в кустах, закланием которого закончилось знаменательное кровавое жертвоприношение, он как пророк удостоился узреть Иисуса, увенчанного перед Своим закланием иудейским тернием.

Без такой всепоглощающей веры нормальному человеку было бы совершенно невозможно исполнить то, что совершил Авраам, когда положил дрова на плечи Исааку и, взяв огонь и нож, пошел на гору. Исаак называл его отцом, а он называл того сыном; в это время эти имена были действительными, но потом могли потерять значение. У человека в таком состоянии должны «распадать колена», сокрушиться члены, должен смутиться ум. Однако Авраам поднял и связал Исаака, и взял нож в правую руку, чтобы заклать сына своего. Божие повеление было могущественнее его сердца, и повинующийся повелению Авраам попрал природу. Только по этой причине у него не оцепенела десница, вооруженная против сына, не выпал нож из руки, он не ослабел весь и не изнемог, смог стоять и смотреть на связанного Исаака, ему продолжали служить нервы, оставался в действии ум и он не умер сам. Такой ценой Авраам со ступени полноценного нравственного служения в конечном итоге возвысился до ступени полноценной религиозности и первый из людей удостоился чести величаться другом Бога. Он чувствовал, как человек, но любомудрствовал, как любящий Бога[14].

Когда свыше нисшел голос, исполненный милости и человеколюбия, и удержал Авраама, Господь Исаака назвал отроком, хотя на горе Мория ему было 37 лет. Он его называет так уничижительно потому, что, хотя Исаак и был прообразом Христа, но при этом оставался человеком. Для спасения должен был быть предан закланию Сам Сын, а не прообраз, не ребенок, не раб, а истинный Сын Единородный, посланный к нам не от Авраама-отца, а от Отца Небесного. Преобразование завершилось, и дальше должна была последовать истина