Боги ушли, твари остались - стр. 11
Франц резко закрыл ей рот ладонью. Сколько раз предупреждал – ни слова по-русски! Он был уверен, что каждый номер в отеле прослушивается. Возможно, не все двадцать четыре часа, но тем не менее осторожность не помешает. Лучше пусть плачет. К этому он и сам уже привык. Сегодняшний вечер особенный, поэтому ждать от Аделии благоразумия не приходилось. Самое правильное не вступать с ней в разговор.
Он подошел к шифоньеру, открыл дверцу и с бельевой полки достал бутылку обстлера. Прятал он её там по причине сухого закона. Отвинтил пробку и прямо из горлышка принялся пить мелкими глотками. Как ни старался приучить себя к этому грушевому пойлу, организм отказывался адаптироваться и отзывался противной отрыжкой. Но другие крепкие напитки стоили слишком дорого, да и продавались по карточкам. Хорошо бы и Аделию заставить немного выпить, но она пила исключительно мозельское вино, а его-то под рукой и не было.
Жена за спиной Франца не то всхлипывала, не то скулила. «Сейчас начнёт кашлять», – предположил он. И действительно, она зашлась в кашле. Теперь это надолго.
Кашель Аделия заработала на берегу Кандалакшского залива, где находился их лагерь. Туда её доставили через месяц после ареста. Всё произошло невероятно быстро. Следователь молча выслушал историю любви, сумбурно рассказанную Аделией. Заставил вкратце изложить на бумаге, и даже не взглянув на каракули, выведенные её дрожащей рукой, коротко объявил, что она – Аделия Борисовна Шранц совершила поступок, квалифицируемый, как измена родине. Никаких смягчающих обстоятельств он не видит, поэтому передает дело в суд. Аделия не удержалась от неконтролируемого выкрика – «Вы с ума сошли!». В ответ получила сильнейший удар ногой в живот. На этом следствие закончилось. В тот момент она еще не осознала, что жизнь оборвалась, и началась череда нечеловеческих мучений и испытаний. На суд её не повезли. Прямо в камере дали прочитать постановление – десять лет за измену родине и приказали готовиться к этапированию. Дальше всё понеслось, словно какая-то машина времени безучастно, механистически, безмолвно прокрутила её через мясорубку событий и выбросила в ватнике на берег Белого моря…
На этот раз кашель закончился быстрее обычного. Она встала и обратилась к Францу по-немецки:
– Мне нужно подышать воздухом.
Франц сделал еще несколько глотков. Напряжение, которое его ни на секунду не оставляло в опере, требовало эмоциональной разрядки. Это он мог позволить себе только на лавочке в укромном уголке парка Тиргартен, поэтому кивнул в знак согласия и убрал бутылку назад в шифоньер.