Богемский лес. Книга 1 - стр. 7
– С чего ты взяла?
– Господин прошел мимо меня, – тараторила Розина. – Меня всегда замечал, а тут будто и не существую! А все потому, что ваш отец отказал ему! Видно, он сватался, а граф прогнал его, вот он и злился!
Амелия сдержала улыбку:
– И это все твои доказательства? Что он тебя «не заметил»? Очень надежно, Розина.
Служанка, надувшись, пожала плечами:
– А я все равно уверена, они говорили о вас. Иначе с чего бы графу отказывать такому важному господину?
Амелия пожала плечами, не придав значения словам служанки. Однако в душе поселилась смутная тревога. Она стала ловить себя на мысли, что выходит к гостям менее охотно, а их улыбки и комплименты казались ей пустыми. Скука терзала ее, и лишь редкие любовные взгляды нарушали уныние.
Граф, напротив, был поглощен своими делами. Он стремился восстановить влияние при дворе и заручился поддержкой генерал-лейтенанта Пармского и финансиста из Италии. Последний, впрочем, проявлял явный интерес к Амелии, раздражая дона Фернандо своей настойчивостью.
Амелия чувствовала внимание итальянца, но оно ее не трогало. Ее негодование от замкнутой жизни постепенно превратилось в пассивную меланхолию. Годы одиночества потушили пыл ожидания, и она уже не различала истоки своего состояния.
Кстати сказать, она достигла уже того возраста, когда девушка может привлекать к себе внимание противоположного пола. Фигура ее, достаточно развитая, являла собой пленительные хрупкие формы. Личико, совсем еще юное, обещало позже приобрести все приметы самой изысканной женской красоты. А пока оно сияло свежим румянцем. А блеск черных глаз уже сейчас мог затмить воображение тех немногих мужчин, которые ей встречались. Небольшие алые губки сверкали, словно весенняя альпийская роза. В тон черным глазам шли ослепительной красоты густые вьющиеся каштановые волосы. Амелия не страдала излишней самокритичностью и знала: она действительно может быть красива. Наблюдая себя в зеркало, с удовольствием подмечала, как ее красота, будто хорошее вино, спеет под воздействием времени.
Граф постарел за последние годы, словно жизнь вытянула из него двадцать лет. Его лицо, постоянно озаренное тенью печали, вызывало у Амелии тревогу. Она знала, что дела при дворе идут плохо, но предусмотрительно не спрашивала, не желая усугублять отцовскую боль.
– Амелия, – начал он, – у меня к вам серьезный разговор. Вы уже достаточно взрослая, чтобы понять. Я намерен завязать несколько полезных знакомств. Они пойдут на благо нам обоим. От вас требуется помощь.
– Я всегда повиновалась вам, отец, – ответила она спокойно. – Что мне делать?