Богатыриада, или Галопом по европам - стр. 2
– А ну, ступай, кому сказано! – рассердилась мать. – Что мог, ты уже сделал, теперь потерпи за дверью. Иди, говорю, а то коромыслом огрею!
И пошел Муромец куда глаза глядят. Даже не разбирая дороги: так волновался. Все смешалось в кудлатой головушке богатыря, точь-в-точь как в тот день, когда его исцелили волхвы. А по Карачарову уже неслась новость…
– Счастье-то какое! – выскочил навстречу Илье кабатчик Будила. – Сын будет у Ильи Ивановича! По такому случаю, да чтобы не выпить?! Иди ко мне, добрый молодец, кружечку-другую хмельного меду опрокинь, враз успокоишься, а то глядеть на тебя боязно! Аж посерел, с лица спал!
– Ко мне иди, ко мне, не слухай его, окаянного! – возопил припоздавший малость Щемила. – Уж у меня-то и напои добрые, и чистота, и вежество… А в той забегаловке не напои – помои!
– Ах, ты!..
– Да ты сам!..
– Тихо! – замахал руками Илья, все еще с трудом соображая, где он и что вообще происходит. – Не лайтесь! К обоим зайду. И впрямь, успокоиться нужно, а то умом тронуться недолго.
– Соловушка, ну не упрямься! Открой ротик…
– А-а-а! Шайтан уруш баба, башка трах-тибидох! – из раскосых глаз Мудрого Отца чуть слезы не брызнули от бессильной злости. – Я уже шмотреть на них, проклятых, не могу! Ешш шама!
– Одной скучно… – капризно заныла Любава Владимировна, она же – Белая Олениха, одной рукой поглаживая мужа по голове, а другой – свой округлившийся живот. – Ну же! Не расстраивай женщину на сносях! Кушай!
– А мушшину, жнашит, рашштраивать можно?! – потряс кулаками царь тугарский.
– Ты что, своему сыночку навредить хочешь?! Будущему властелину Великой Степи и княжества Киевского?! – брови дочери Крестителя Руси угрожающе сдвинулись, а в голосе зазвенела сталь. – Ешь, кому говорю!
– Уа-а-ааа! – взвыл Шалава и с омерзением принялся пережевывать еще одну жареную лягушачью лапку. Бывшая княжна, умиротворенно вздохнув и улыбнувшись – ни дать ни взять, строгая, но любящая родительница, усадившая, наконец, проказливого ребенка за обучение грамоте, – с аппетитом стала поглощать такую же еду.
Верно говорят: кто не имел дела с беременными бабами, тот горя не знал…
То, что будущая родительница может устроить мужу «веселую жизнь», ни для кого не секрет. Что ее пищевые пристрастия могут претерпеть самые невероятные изменения – тоже. Поэтому царь Шалава, радуясь и гордясь своим будущим отцовством, поначалу снисходительно смотрел на чудачества Белой Оленихи. Пока до нее вдруг не дошло, что самая вкусная пища на свете – лягушачьи лапки.
Шаманы и бабы-повитухи утешали властелина Великой Степи, утверждая, что это вскоре пройдет. Надо лишь подождать дней десять, двадцать… В самом крайнем случае, тридцать! Но время все шло и шло, срок появления на свет наследника неумолимо приближался, а любовь к лягушкам у любимой (и единственной!) жены, пресекшей попытку Шалавы завести гарем с такой же яростью, с какой ее родитель искоренял язычество, становилась лишь сильнее. Хуже всего было то, что она чересчур буквально воспринимала поговорку: «муж и жена – одна сатана», перенося ее также и на вкусовые пристрастия.