Богатство идей. История экономической мысли - стр. 72

Как мы это подробнее увидим ниже, шотландское Просвещение, о котором мы будем говорить, чтобы понять, в каком контексте получил образование Смит, трудно классифицировать в рамках данной дихотомии. Если обобщить вкратце, шотландское Просвещение идет бок о бок с эволюционной теорией общества и государства («четыре стадии» Смита), а также с «реалистичным взглядом на общество и человека», индивидуалистичным видением и теорией легитимизации через согласие.

Однако также и в случае контрактного подхода форма государственной власти рассматривалась с точки зрения необходимости сохранения целости общества. Более того, авторы, считающиеся отцами основателями экономического либерализма, такие как Мандевиль (см. ниже, подразд. 4.7), и в еще большей степени авторы меркантилистского периода полагали, что преследование частных интересов отдельными индивидами может привести к общему благу или прогрессу только в том случае, если они должным образом корректируются в правильном направлении умелой государственной властью. Теории сдержек и противовесов, применяемые не только (как в случае Монтескье) к различным политическим институтам, которые составили современное государство, но также и к взаимодействию страстей и интересов, могут быть также рассмотрены в таком свете: как мы увидим в следующей главе, смитовское смешение индивидуального интереса и «нравственной симпатии» представляет интересное развитие этой линии размышлений.

На протяжении столетий наиболее значительные социальные мыслители человечества (Макиавелли не меньше Мандевиля или Смита, Беккариа и Верри так же, как Бентам и Джон Стюарт Милль) принимались за анализ человеческого поведения и функционирования общества начиная с двух ключевых вопросов. Первый вопрос о том, какие импульсы направляют человеческие действия, тогда как второй касается последствий для общества от более или менее радикальной эгоцентрической мотивации или, другими словами, мотивации, не направленной напрямую на хорошее функционирование общества или на коллективное благо.

Несложно понять значение первого вопроса, поскольку анализ того, «что должно быть» переходит к тому, «что в действительности есть».

В Средние века, как мы видели выше, преобладавшая идея заключалась в том, что человеческое поведение должно руководствоваться божественными целями и любое действие или мысль, противоположная этой идее, должны быть отвергнуты не только как грешные, но и как абсурдные. Определение «правильного» поведения распространялось с правильного поведения индивида на поведение, навязанное самим обществом, порицавшим случаи отклонения. В подобных обстоятельствах придание автономии «тому, что есть» означает легитимизацию поведения, не соответствующего заповедям религиозной этики, признавая как его распространение, так и, по крайней мере в некоторых случаях, его целесообразность.