Бог ненавидит нас всех - стр. 20
Итак, моя новая работа.
– Тана, я наркокурьер. Ни один нормальный человек не захочет общаться больше необходимого с парнем, который поставляет ему траву.
– И то верно, – соглашается Тана, сворачиваясь калачиком в какую-то очередную позу йоги. – Похоже, это твоя судьба – быть одиноким волком, без друзей и близких, за исключением, конечно, меня.
– Хорошо тебе – ты снова учиться идешь.
– А тебя в любой момент арестовать могут. Запомни три волшебных слова: Дикий. Тюремный. Секс.
– Об этом я тоже думал, – говорю я, сползая с письменного стола. – Кстати, раз уж речь о работе… – Я протягиваю Тане пакетик с джентльменской четвертью, она приоткрывает его и принюхивается. – Это для дяди Марвина, – сообщаю я. – Смотри, много не зажимай.
– Да понимаешь, я ведь завтра с утра уезжаю. Так что вряд ли его увижу.
– Тогда отдавай обратно.
Тана обиженно поджимает губы.
– Тебе же трава никогда не нравилась, – говорю я.
– Да мне она и не нравится… обычно… Но вот Гленн говорил, что хотел бы при случае пыхнуть…
– Так бы сразу и сказала. Ладно, будем считать это моим маленьким взносом в твое эротическое благосостояние. А Марвину я другой пакет принесу.
– Вот видишь, видишь! – радостно восклицает она, засовывая пакетик с марихуаной в косметичку. – Вот что значит настоящий друг. А быть другом – это хорошая карма. Так что сиди на попе ровно и жди. Тебе воздастся.
Между мною и нормальной общественной жизнью стоят два препятствия. Об одном из них я уже говорил: у меня почти нет новых знакомых. Второй проблемой является то, что я по-прежнему живу с родителями.
Родители съездили на Ниагару и забрали меня из больницы. Домой мы возвращались практически в молчании, чему я лично был только рад. По крайней мере, у родителей хватило ума не задавать дурацких вопросов по поводу того, что произошло у нас с Дафной. К тому моменту, когда мы подрулили к нашему крыльцу, я уже понял, что продержусь в этом семейном аду неделю-другую. Этого, полагал я, будет достаточно, чтобы очухаться и вновь вернуться в игру.
Вот только в какую игру? По мере того как раны заживали и меня одолевало двигательное беспокойство, я сделал для себя два весьма неприятных открытия. Первое: университет вовсе не горит желанием вновь видеть в своих стенах столь блестящего студента – ничего удивительного, учитывая мои успехи за предыдущий семестр. Второе: я оказался неприкасаемым, по крайней мере во всем, что имело отношение к работе в системе общественного питания округа Нассау. Пресловутое происшествие в Хемпстедском гольф-клубе сделало меня своего рода местной знаменитостью. И если в связи с этим я и получил немало халявной выпивки в окрестных барах, то предложений поработать на горизонте что-то не было видно. Только мой старый босс в карвеловской мороженице, где я подрабатывал, еще доучиваясь в школе, сжалился надо мной, когда я выразил готовность работать за минимальную ставку. При таких доходах отдельное жилье мне никак не светило, разве что какая-нибудь муниципальная трущоба.