Бог Лезвий - стр. 18

Даже если дочь подолгу разглядывала фотографию какого-нибудь парня в журнале – ее раздевали и совали холодные пальцы в щелку. И что, интересно, мать рассчитывала там найти? Неужели всерьез думала, что парень восстанет со страницы и засунет в ее нерадивое дитя бумажный член? Ради чего все?

Да какая разница. Главное, это повторялось каждый день.

В итоге она пришла к мысли, что матери просто нравилось нюхать пальцы после процедуры. Потому что проверки дочери и задрачивание религиозной чуши составляли ее досуг. Религией был пропитан весь дом: гостиная в крестах и иконках; икона над кухонной мойкой, чтобы молиться, пока моешь посуду; пятидолларовый пластиковый Иисус с внутренней подсветкой в прихожей. Тронь рычажок, не без выдумки припрятанный в ране от копья на боку, и очи Христа начинали светиться во тьме, что кошачьи зенки.

А еще на всю квартиру постоянно вещал глупый «Клуб 700»[5] со своей прорвой святош в дорогих костюмах и с жестко, до хруста, напомаженными волосами.

В таких условиях и безнадежно свихнувшийся стал бы нормальным.

Ей недоставало жизни.

А потом она встретила Джимми. Уродливого прыщавого Джимми.

Но он был добр, хотел жениться на ней и забрать от матери, всего святого и «Клуба 700».

Они пересеклись однажды после школы. Он сидел на капоте старого задрипанного белого «форда». Когда она прошла мимо, он окликнул ее, и она остановилась. Тогда он слез с капота и подошел.

– Привет! Я Джимми. А тебя как звать?

– А тебе зачем, проводишь опрос?

– Просто хочу знать.

– Чего ради?

– Ну, ты мне нравишься.

– Не одному тебе, поверь.

– Да я-то понимаю.

– Вот даже как?

– Само собой. Раз ты говоришь, значит, так и есть. Да взгляни на себя!

– Это что, уловка? Подкол?

– Нет, ты что. Взгляни на себя – ты выглядишь классно. Любому парню ты пришлась бы по душе – совсем как мне. Я к чему – ты, наверное, можешь любого заполучить, какой по нраву.

– Ну да. Может, и могу.

– Точно можешь.

– Ладно, могу так могу.

– Может, все-таки скажешь, как тебя зовут?

– Анджела, допустим.

– Красивое имя.

– А Джимми – так себе. У меня был хомячок по имени Джимми. Моя мать зашибла его шваброй.

– Знаю, паршивое имечко. А что, я похож на того хомяка?

– Немного.

Он улыбнулся.

– Давай понесу твою сумку, Энджи.

– Давай.

Он взял ее груз на себя, и они пошли к «форду».

– Я тебя подвезу. Где ты живешь?

Она задумалась на мгновение.

– В дыре какой-то, – последовал ответ, и в нем звучала горькая правда.

Поначалу он стал просто компанией, с ним было приятно проводить время после школы. Но с каждым днем, оставляя его и проходя очередной осмотр у матери, она все нетерпеливее ждала ночных часов, когда он являлся под ее окно. Он шмыгал в аллею, скребся в стекло, и они болтали – порой до рассвета. Болтали – только и всего. Она даже не снимала противомоскитную сетку.